Простой парень из казахского городка Чарск Бари Алибасов к бурному ритму работы привык с юности. Еще тогда он понял, что делать шоу — его призвание.
Почти четверть века Бари с группой “Интеграл” собирал полные залы по всему СССР. До тех пор, пока у советских граждан не появились новые кумиры. С появлением “Ласкового мая” у публики резко изменились вкусы.
-Помню эти гастроли. Это был город Барнаул. Алибасов говорит: -Пошли сходим, что за “Белые розы”.
Мы пришли, а на картонках стоят какие-то ребята из детского дома и на фанерных изображениях клавиш и гитар пытаются что-то играть. И зал ревет. В “Интеграле” на тот момент в зале сидели три сестры и дядя Ваня.
Андрей Назаров. Директор группы “На-На” в 1989 году.
Было о чем призадуматься. К тому времени «Интеграл» уже нельзя было назвать мальчишками. Алибасов решил, что надо менять жанр, стиль, образ коллектива и артистов.
Один подходящий артист у Алибасова уже был. Совсем недавно он взял в “Интеграл” молодого гитариста Валерия Юрина. У него были все данные: выправка, осанка, пластичен, молод, красив, садится на шпагат, на сцену выходит как прима Большого театра. Бари решил, что Юрин способен стать солистом группы.
Один артист есть. Нужно найти остальных. Вопрос: где? Недолго думая, Алибасов решил набрать по объявлению.
Вскоре “Московский комсомолец” сообщил: “В новый музыкальный коллектив разыскиваются привлекательные мужчины в возрасте 18-25 лет. Пластичные. Обладающие актерским талантом и природным обаянием«.
Идея сработала. Желающие стать звездой чуть ли не в окна лезли. Но подавляющее большинство срезалось сразу. Планка была высока. Задачей Алибасова было проверить их музыкальные способности. Петь надо живьем, играть живьем. И иметь актерский талант.
-Было очень страшно. Юрин вставил мне шнур в гитару, и я начал петь свою песню. Я спел куплет-припев и человек, похожий на Чингачгука, сказал: -Хватит тебе играть. Садись сюда и жди.
Владимир Лёвкин.
Из 700 человек, пришедших на кастинг, художественный руководитель отобрал двоих: Владимира Лёвкина и Александра Запорожца. Теперь, когда в строю были уже три артиста, можно было пофантазировать на тему концепции будущей группы.
-У него была идея: четыре пацана и девчонка. Марина Хлебникова. Эти четыре пацана как-будто боролись за нее. Такая интрига должна была быть на сцене. Но он быстро от этой идеи отошел. Марина ушла в сольное плавание. А мы продолжили борьбу нанайских мальчиков дальше.
Владимир Лёвкин.
В результате экспериментов в группе нашлось место и новым молодым солистам, и опытным музыкантам из “Интеграла”. В эту нескучную историю не вписывался только 42-летний Бари Алибасов.
Ему пришлось признать: этот проект не для него. Идея нового коллектива, которой он так горел, оставляла его по ту сторону кулис. Искусство, как говорится, требует жертв. Алибасов понимал, что его время на эстраде ушло. В новом проекте у него должна быть новая должность. Именоваться художественным руководителем было странно.
Бари назвал себя сравнительно новым для советского уха словом: продюсер. Он занимался всем: внешний вид, съемочный процесс, поведение на сцене. Искал деньги, вкладывал деньги. Соответственно, требовал от коллектива такого же отношения к работе.
В задачу продюсера входил и поиск репертуара. Поначалу с этим возникли проблемы. Проблемой было и то, что на просторах СССР было много певцов. Если уж затевать что-то новое, оно должно быть принципиально новым. Не просто поющие мальчики, а шоу.
И не обычное, а с профессиональным световым оформлением и сложными хореографическими номерами. И эта работа тем тяжелее, чем ярче, легко и просто это будет выглядеть для зрителя. Это добивается только тяжелыми бесконечными репетициями. Репетировали, уставали, оставались там же ночевать. Ранним утром все по новой. Были и драки.
-На одну из репетиций Юрин пришел в шлеме хоккеиста. Это на случай, если в него будут кидать или его будут бить. Чтобы он был хотя бы как-то защищен.
Андрей Назаров. Директор группы “На-На” в 1989 году.
Ежедневные 16-часовые репетиции изматывали артистов до предела. Больше всего доставалось солистам. Они должны были петь, играть, танцевать и быть готовыми сделать сальто. “Это шоу, а не дискотека в сельском клубе”, — повторял Бари Каримович. Любого, кто был недоволен происходящим, ждала открытая настежь дверь.
-А кто их спрашивал, как они выдерживают. Не хочешь — досвидос.
Бари Алибасов.
-Это были его рабы. И выполняли все, что говорит он. И не было никаких бунтов.
Андрей Назаров. Директор группы “На-На” в 1989 году.
Коллектив был собран, репертуар готов, танцы поставлены. Не хватало только костюмов. Музыкальный фестиваль “Лицом к лицу”, в рамках которого группа должна была впервые выступить, уже на носу.
В кратчайшие сроки нужно придумать яркие образы и одеть музыкантов. С этой задачей мог справиться только суперпрофессионал. Первым, кто создавал костюмы, был Слава Зайцев. Кстати, он и придумал идею, что у каждого артиста должен быть свой образ, свой костюм. Они не должны быть в одинаковых нарядах.
-Слава Зайцев приехал и буквально за 15 минут на глазах создал облик Валеры Юрина. Он закатал ему брючину, одел красные носки, поднял вверх брюки, сделал какие-то бусинки и появился образ.
Образ Юрина — романтика. И миллионы в песне “Пустынный пляж” узнали Юрина. И толпами повалили на группу “На-На”.
Андрей Назаров. Директор группы “На-На” в 1989 году.
Самое интересное. У группы все еще не было названия.
Первое вступление и сразу многотысячный стадион. От волнения музыканты не находили себе места, стреляя сигареты и нервно куря одну за другой. Фестиваль “Лицом к лицу” был первым шагом к тому, что группу узнала большая аудитория в том составе, в котором она начала работать.
Ведущий фестиваля Олег Марусев, вынужденный по долгу службы простаивать за кулисами между номерами, только и успевал произносить: «На, на, на, на«. В ответ на бесконечные просьбы подопечных Алибасова дать закурить. Так почему бы не пошутить, объявляя группу без толкового названия.
Марусев так и сказал: А теперь на сцене группа “На-На”.
-Марусев постоянно говорил: «На, на, на, на».
Я думаю: зачем голову ломать. Времени нет. “На-На” и “На-На”. Пусть будет.
Бари Алибасов.
Как публика приняла новую группу, описать сложно. Это надо было видеть. Зрители неистовствовали, журналисты строчили один материал за другим. “Вечерняя Москва” назвала группу сенсацией и открытием года. “Московский комсомолец” сходу признал песни лидерами хит-парада.
Продюсерские штучки Алибасова сработали круче некуда. Первое выступление воодушевило всех. Было ясно: они на верном пути. Вступить на верный путь — это хорошо. Но еще лучше, если с него не свернуть. Поэтому почивать на лаврах Алибасов никому не позволил. Работа и еще раз работа.
-После первого концерта Алибасов посадил меня перед зеркалом и сказал: -Так, короче. Ты там вышел, морду какую-то скривил. А теперь: улыбка, зеркало. Концерт у нас сколько длится?
Я говорю: -Полтора часа.
-Полтора часа улыбайся. Я буду следить.
Я улыбался четыре часа! Четыре часа! Пока не выработал в себе улыбку.
Владимир Лёвкин.
Алибасов убедился, что публике нравится яркое шоу и провокация. На этом и решил делать акцент. Эпатаж должен выйти на первое место. А музыка — во-вторых. Кого-то из музыкантов такой подход не устраивал. Они уходили, но их место тут же занимали другие.
-Мне было безумно противно. Он мне какие-то висюльки в волосы навешивал. Я их срывал перед концертом. Выходили мы к зрителям вообще в трусах. Прикрытые ниточками и веревочками. Букетом цветов зад прикрываешь, как папуас, и зрителям на поклон нагибаешься.
Валерий Юрин.
Жить простой жизнью нанайцам было некогда. Обрушившаяся на них слава стала настоящим испытанием. Поклонницы преследовали артистов дома. На гастролях брали в окружение гостиницы, вламывались в гримерки.
Однажды толпа девушек перевернула машину музыкантов, пытаясь добраться до своих кумиров. Парни не могли спокойно ходить в магазин, по улицам, потому что не давали пройти. Не могли спокойно подъехать к дому и зайти в подъезд. У дома уже дежурила толпа поклонниц.
Особенно не нравилось то, что девушки обязательно хотели вырвать клок волос, чтобы сделать приворот. И это работало. Как рассказывали нанайцы, им начинали сниться девушки, которых они вообще не знали.
Алибасов только радовался. Значит, он точно попал во все запросы аудитории. Прощупывая все грани дозволенного, он шел на все более и более смелые эксперименты. От пластики до костюма. Это опять срабатывало.
-И падали на сцене, и дрались. И ходили по головам зрительного зала. Люди сидят в зале, пришли на концерт, заплатили деньги. А у них по головам ходит артист. Трюков очень много было.
Я уже потом как разошелся, не смог даже остановиться. Если вся советская сцена строилась на тех правилах, которые существовали, у меня вырос инстинкт все сломать.
Бари Алибасов.
Впрочем, не только в костюмах и эпатаже было дело. Если не попасть в нерв публики в нужное время и в нужном месте, завоевать любовь миллионов вряд ли получится.
Но точных инструкций, как это сделать, не даст никто.
Нужно чувствовать и ритм времени, и дыхание зала, и простоту музыки и слов, которые просто-таки обязаны сразу запоминаться.
