Она могла бы стать легендой театра, блистать на голливудских вечеринках, жить в замке с любимым мужчиной. Но вместо этого Изабель Аджани выбирала одиночество, сцену и своих демонов. 27 июня актрисе исполняется 70.
И даже сейчас, когда она появляется на публике — взгляд всё равно прикован к ней. Она словно не стареет, но за этим лицом без возраста — целая жизнь боли, отказов, бегств и разочарований.
«Ты хочешь любоваться собой?»
Первый раз Изабель влюбилась в 15. Он был старше, играл с ней в театре, казался всем. Но потом появился другой — и ещё один. Дюссолье, Юстер, Трюффо… Они восхищались её одарённостью, называли чудом, а потом — обижались, что не могут её удержать. В свои 20 она уже была звездой, хотя всё ещё жила с родителями и боялась сказать отцу-алжирцу, что беременна.
С Марлоном Брандо она провела всего одну ночь. Наутро он оставил ей подарок — зеркало и пулю. «Если хочешь смотреть только на себя, лучше застрелись», — подписал он. Она не застрелилась — но с тех пор не любит зеркала.
Идеальная, чтобы страдать
Режиссёры видели в ней героинь — не победительниц, а тех, кто тонет. Образ Адель Гюго, сошедшей с ума от любви, стал для Аджани не просто ролью, а пророчеством.
Она, красивая, умная, невероятно талантливая, постоянно играла сломленных, покинутых, раненых. Её хрупкость стала визитной карточкой. Но сама она ощущала себя спасателем и жертвой одновременно.
*
*
«Я тяну на себя тех, кто тонет. А потом они уплывают, оставляя меня на дне», — признавалась она.
Даниэль, Брюно, Жан-Мишель: истории с повторяющимся концом
Она готова была бросить всё ради любви. И бросала. Ради Даниэля Дэй-Льюиса исчезала с радаров на годы, жила в Лондоне, терпела его измены, душевные срывы, игнор. Он бросил её, когда она ждала ребёнка — по факсу. Вернулся. И ушёл снова. «Великая страсть никогда не превращается в дружбу», — скажет потом Аджани.
Композитор Жан-Мишель Жарр стал для неё спасением. Почти. Накануне свадьбы она узнала, что он улетел не в командировку, а на Сардинию — с другой. И снова осталась одна. «Эмоциональный серийный убийца» — так она его назовёт в интервью.
«Я бы сделала всё с точностью наоборот»
Она говорит это не с озлоблением, а с усталостью. Теперь, в 70, она не жалуется, не ищет виноватых, не подводит итоги. Она просто живёт. В Швейцарии. Почти не снимается. Иногда даёт интервью.
«Если бы у меня была дочь, я бы воспитала её стервой», — говорит Изабель. А потом добавляет: «Чтобы она не совершала моих ошибок».
Но ей выпали сыновья. И с ними — нежность без условий, уважение без игры в роли. Старший Барнабе — музыкант, младший Гэбриел-Кэйн — актёр. Они живут в разных странах, но часто ей звонят. И в этих звонках — та теплота, которой ей так не хватало в любви.
*
Она больше не ждёт писем, не верит обещаниям и не гонится за карьерой. После громких ролей — «Одержимая», «Королева Марго», «Камилла Клодель» — она могла бы жить в кино. Но вместо этого Изабель выбрала паузы.
«Когда я долго нахожусь в месте, где уже проходила съёмка, — я уезжаю. Мне важно не застревать в прошлом», — признаётся она. Даже дорогие вещи она упаковывала и отправляла на склад. А потом, распаковав, равнодушно смотрела, как их съела моль.
*
Она не боится времени. Боится потерять себя.
На вопрос о том, изменила бы она что-то в своей жизни, Изабель отвечает, не задумываясь: «Сделала бы всё с точностью до наоборот».
А могла быть счастлива?
Её не всегда узнают на улицах, и ей это нравится. Она боится привязанностей, но любит своих сыновей. Она получает новые предложения, но выбирает спокойствие. Когда-то Аджани мечтала изменить мир. Сегодня она просто научилась принимать себя.
Но остался вопрос, который не даёт покоя ни ей, ни зрителям:
Почему такая женщина осталась одна?
Может быть потому что была слишком сложной, или просто слишком настоящей для мира, в котором живут мужчины, неспособные любить так, как любила она?
