«Нужен нарколог!» — этот отчаянный пост Анастасии Немоляевой в 2022 году взорвал соцсети. Звезда «Курьера» и «Интердевочки», чьё лицо когда-то узнавали в каждом дворе, оказалась на краю. Как актриса, променявшая славу на мастерскую, мать троих дочерей с японской фамилией, женщина, пережившая взлёты и падения, дошла до крика о помощи?
Её жизнь — сплошные контрасты. В 23 года она вышла замуж за японца, в 90-е сменила кинокамеру на кисти, а в 55 едва не потеряла всё. Дочь легендарной династии кинематографистов, она расписывала мебель для олигархов, но не смогла расписать свою душу от трещин.
Что чуть не сломало женщину, которая казалась несокрушимой? И как ей удалось собрать себя заново?
Театральное детство и первые роли
Анастасия Немоляева появилась на свет в семье, где кинокамеры и театральные кулисы заменяли обычные детские забавы. Её отец, Николай Немоляев, — оператор, лауреат Государственных премий. Тётя, Светлана Немоляева, звезда «Служебного романа», стала для Насти живой легендой. Дед Владимир снимал кино, бабушка Валентина работала со звуком на «Мосфильме».
В одиннадцать Настя впервые оказалась на съёмочной площадке — не за кулисами театра, а в настоящем кино. Фильм «Старый Новый год» (1980) собрал таких гигантов экрана, как Евстигнеев, Калягин, Невинный, Мирошниченко. Девочке доверили роль Лизы Себейкиной.
«Волновалась так, что коленки дрожали, — вспоминала позже Немоляева. — Евстигнеев подбадривал шутками, но я еле сдерживала слёзы».
Через два года её позвали в чеховские «Три года», а потом — в музыкальную ленту «Дайте нам мужчин». Там Настя, уже подросток, перевоплотилась в строгую пионервожатую. Но всё это были лишь первый шаги к славе.
Прорыв грянул в 1987-м. Режиссёр Карен Шахназаров искал актрису на роль Кати Кузнецовой для «Курьера». Николай Немоляев, отец Анастасии, предложил кандидатуру дочери. Длинные волосы, скромная улыбка — Шахназаров утвердил её без проб.
Фильм о конфликте поколений стал сенсацией. Поклонники завалили Настю письмами, дежурили под окнами, пели серенады.
Ляля, ГИТИС и судьбоносная встреча
После успеха «Курьера» Анастасия Немоляева поступила в ГИТИС. Марк Захаров, её педагог, сразу предупредил: «Здесь учат не сниматься в кино, а жить на сцене». Но Настя совмещала учёбу с работой — за пять лет сыграла в девяти фильмах.
Она летала стюардессой в «Времени летать», примеряла костюмы XIX века в экранизации «Следопыта» с Андреем Мироновым. Казалось, её ждёт блестящая карьера. Но всё изменила «Интердевочка».
Фильм Петра Тодоровского вышел в 1989-м. Роль Ляльки — медсестры, которая ищет богатого иностранца, — стала для Немоляевой и триумфом, и ловушкой. Картину посмотрели 40 миллионов зрителей. «После премьеры ко мне подходили на улице: «Ляля, как дела? — вспоминала актриса.
Режиссёры же видели в ней только «падшую женщину». Даже в театре «На Малой Бронной», куда её приняли в 1994-м, предлагали роли второго плана. «Мне казалось, я застряла в одном образе», — признавалась Немоляева.
Перелом случился в 1992-м на съёмках «Снов о России». Фильм о русско-японских отношениях собрал интернациональную команду. Анастасия, окружённая японскими коллегами, чувствовала себя чужой.
Спасение пришло неожиданно: переводчик Вениамин Скальник, сын японки Ютаки Исидзима, подошёл объяснить сцену. «Я подумала, что он японец, и закричала: «Чего?!» — смеялась позже Немоляева.
Вениамин ответил на чистом русском: его мать когда-то выиграла олимпиаду по языку и осталась в СССР.
«Интердевочка» продолжала преследовать. Даже в 2000-х, когда Анастасия согласилась на роль в сериале «Охотники за бриллиантами», режиссёр шутил: «Ляля взрослеет».
«Хотелось снять этот ярлык, но публика цеплялась за старый образ», — говорила актриса. Единственным утешением стали съёмки в «Снах о России» — там она впервые почувствовала, что может играть не только «жертв обстоятельств». Но и эта работа не спасла от творческого кризиса.
Семья вместо софитов
Брак Анастасии Немоляевой и Вениамина Скальника с самого начала напоминал творческий эксперимент. Он — режиссёр с дипломом ВГИКа, она — звезда советского кино. Но вместо театральных подмостков их объединила мастерская.
«В 90-е мы жили впроголодь, — вспоминала актриса. — Вениамин не терпел, когда в его работы лезли с советами. Бросал спектакли, оставался без работы».
Чтобы прокормить дочерей — Софью, Евдокию и Ефросинью, — супруги рискнули: купили старые инструменты и открыли столярную мастерскую.
Анастасия, вспомнив детское увлечение, начала расписывать мебель. Первые заказы были скромными: реставрация бабушкиных комодов, роспись кухонных досок. Всё изменилось, когда к ним обратились Роман и Ирина Абрамовичи.
«Попросили отреставрировать антикварный шкаф, — рассказывала Немоляева. — Работали сутками. Вениамин собирал конструкцию, я рисовала узоры. Получилось так, что они заказали ещё три предмета».
К концу 90-х «Студия Анастасии Немоляевой» стала известна среди коллекционеров. Супруги создавали мебель «под старину», используя техники XIX века.
Семья жила в ритме мастерской. Несмотря на успех, кино оставалось больной темой. «Иногда смотрю старые фильмы и думаю: „Как же я скучаю по съёмкам!“ — признавалась актриса. — Но семья и мастерская стали моим новым сценарием».
Даже в 2000-х, когда Немоляева ненадолго вернулась в кино («Перегон», «Охотники за бриллиантами»), она спешила домой — к дочерям, краскам и мужу, который мастерил очередной шкаф.
