— Настоящий домашний деспот, – вздыхали друзья, наблюдая, как жена Гафта требовала к себе постоянного внимания и подчинения. — И зачем он связался с этой фурией?
Избалованная дочь из семьи советской партийной номенклатуры Елисеева ничуть не уступала первой жене актера в красоте и обаянии. Однако за эффектной внешностью скрывался крутой нрав…
НЕЛОВКИЙ В ЛЮБВИ
Женщины восхищались Валентином Гафтом. Высокий, с пронзительным взглядом, с той особой харизмой, что заставляет оборачиваться вслед. Но за внешней уверенностью скрывалась ранимая душа.
Еще в институте он тайно вздыхал по Дине, студентке МГУ. Каждый день придумывал поводы «случайно» встретиться у метро. Замирал, когда она смеялась его шуткам. Но сказать главное так и не осмелился. Узнав о ее свадьбе, две недели ходил, как в воду опущенный, повторяя про себя:
— Ну почему я молчал?
Позже будут и другие неудачи. Он умел очаровывать, но не умел бороться за чувства. Девушки называли его «слишком сложным». Не потому, что он играл роль загадочного артиста, а потому, что и правда не знал, как выразить то, что клокотало внутри.
МИСС СОВЕРШЕНСТВО
После окончания школы-студии МХАТа Валентина приняли на службу в театр Моссовета. Здесь его не ждали ни герои, ни главные роли, лишь скромная массовка с растворяющимися в толпе персонажами.
Еще через год судьба привела его в Театр Сатиры. К тому времени он уже был женат на манекенщице из легендарного Дома моделей на Кузнецком Мосту Алене Изергиной.
Девушка, по мнению ценителей искусства, была настолько совершенна, что когда шла по улице, люди невольно замедляли шаг. Ее слава выходила далеко за пределы СССР: показы в Париже, Милане, Нью-Йорке, восторженные отзывы в модных журналах. И, конечно, внимание состоятельных поклонников, готовых осыпать ее дорогими подарками.
Чтобы покорить красавицу, Гафт решил устроить ей сюрприз — пригласил на свой дебют. Посмотреть на сына в первый раз пришли и его родители: Иосиф Рувимович и Гита Давыдовна.
Увы, триумфа не случилось. Актер вышел на сцену, но каждое движение давалось ему с трудом, слова застревали в горле, превращаясь в невнятный шепот. А потом случилась эта злосчастная яма, куда он рухнул под громкий треск фанерных декораций.
Дома «неудачника» ждал привычный сценарий. Иосиф Рувимович метался по комнате, язвительно вопрошая, не пора ли наконец, одуматься и пойти в юристы, как все нормальные люди. Гита Давыдовна суетилась вокруг синяков, причитая о проклятом театре, калечащем ее мальчика.
И только Алена, прикладывая к ушибам любимого мужа холодные компрессы, поддержала:
— Знаешь, когда ты летел вниз головой, у тебя было такое искреннее выражение лица. Прямо как у Чаплина в «Огнях большого города». Мне очень понравилось…
Когда через месяц его действительно попросили из Театра Сатиры — не за талант, а за «полное отсутствие сценического обаяния» — Валентин целую неделю не мог признаться об этом жене. Каждый вечер он аккуратно брился, надевал чистую рубашку и делал вид, что идет на работу. А сам слонялся по улицам, разучивая монологи перед безразличными голубями.
Театральную жизнь Гафта перевернула судьбоносная встреча с Анатолием Эфросом. На сцене театра на Малой Бронной мастер дал актеру то, в чем он больше всего нуждался — свободу быть собой на сцене. Будь то шекспировские страсти или чеховские полутона.
Но и здесь вскоре все пошло наперекосяк. Однажды в труппе разгорелся спор за роль. Валентин, всегда болезненно честный в искусстве, не смог пойти на компромисс и написал заявление «по собственному».
— Ну кто же добровольно уходит от Эфроса?- недоумевали коллеги.
Но для него этот поступок был единственно возможным: лучше никакого театра, чем театр, где приходится предавать себя.
В ПОРЫВЕ ДУШЕВНОЙ БОЛИ
Идиллия первых месяцев брака с Аленой быстро сменилась буднями, где вместо романтики появилась ревность, позднее возвращение мужа домой и тесная комната в квартире тещи. Но настоящими хозяевами этого странного мирка стали… питомцы жены.
Казалось, манекенщица не могла пройти мимо ни одного несчастного существа. Их дом превратился в приют для безногих голубей, невоспитанных котов и пса, которого, к изумлению гостей, она могла усадить за общий стол.
— Тараканы и клопы стали почти членами семьи. Их даже жалко было давить, — вспоминал позже Гафт. — Я ходил в одежде, покрытой шерстью и перьями, а воздух в квартире был таким… особенным…
Через восемь лет брак распался. Изергина ушла от супруга к киноведу Далю Орлову. А наш герой в порыве душевной боли завел мимолетный роман с художницей Еленой Никитиной.
Эта связь оставила после себя сына Вадима, о существовании которого актер узнал лишь три года спустя. Елена, женщина с независимым характером, сознательно не сообщила Валентину о ребенке. Не хотела связывать его обязательствами. А затем и вовсе переехала с сыном в Бразилию.
Пути отца и сына пересеклись лишь через десятилетия: взрослый Вадим и постаревший Валентин Иосифович встретились как совершенно чужие люди. Эта встреча стала для последнего одновременно радостным открытием и горьким упреком судьбы. В глазах сына он видел отражение собственных черт, но между ними лежала целая пропасть.
ПЛОХОЙ ВОДЕВИЛЬ
Дальнейшая личная жизнь Гафта напоминала плохой водевиль. Его брак с Инной Елисеевой начался с громкого скандала: ради харизматичного актера балерина бросила драматурга Эдварда Радзинского.
Избалованная дочь из семьи советской партийной номенклатуры ничуть не уступала первой жене актера в красоте и обаянии. Однако за эффектной внешностью скрывался непростой нрав. Друзья Гафта говорили о ее властном характере и склонности устраивать сцены.
— Настоящий домашний деспот, – вздыхали они, наблюдая, как Инна требовала к себе постоянного внимания и подчинения. — И зачем он связался с этой фурией?
К тому же Елисеева привыкла жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. И если сама избранница еще могла закрыть глаза на скромные доходы мужа, то ее родители откровенно смотрели свысока на «никудышного актеришку». А обеды в их доме превратились для него в настоящую пытку.
— Можно мне еще цыпленочка? — как-то робко попросил Валентин, протягивая свою тарелку хозяйке.
— Когда будете нормально зарабатывать…, — холодно отрезала теща, даже не взглянув в его сторону.
Рождение дочки Оли не спасло брак Гафта. Инна оставалась все той же «фурией», а Валентин — вечным должником в собственной семье. Когда дочери исполнилось четыре, он побросал вещи в старенький чемодан и ушел, хлопнув дверью.
— Я ее никогда не любил. И задыхался в ее квартире, — признавался он позже друзьям.
Говорили, что актер боялся бывшей супруги и старался с ней не пересекаться. По этой причине практически не общался с дочерью.
БРОСИЛ ПРЯМО НАКАНУНЕ СВАДЬБЫ
Съемки «О бедном гусаре замолвите слово» запомнились не только творческими находками Рязанова, но и бурным романом за кадром. Валентин Гафт не скрывал отношений с певицей Эльмирой Уразбаевой.
— Он буквально носил ее на руках, — вспоминал продюсер Борис Криштул. — Очень было странно узнать потом, что этот человек, не боявшийся чужого мнения, в итоге… не явился на собственную свадьбу. Эльмира ждала его в подвенечном платье среди гостей, но так и не дождалась.
История получила неожиданное продолжение спустя десятилетия. В 90-х Уразбаева, сменив имя на Элли Мир, уехала в Америку. А в 2019 на шоу Малахова неожиданно поставила точку в этой странной любовной саге:
— Мы все-таки были женаты с Валей. Но не придавайте этому большого значения.
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ
Судьба Гафта и Ольги Остроумовой переплелась впервые на съемочной площадке «Гаража» в 1979 году. Между ними тогда промелькнуло то самое неуловимое чувство, которое кинематографисты называют «химией».
Казалось, та мимолетная искра навсегда останется лишь эпизодом прошлого. Но спустя годы они встретились вновь.
— Мы встретились как старые знакомые, — вспоминал Гафт, — но вдруг поняли, что за эти годы ничего не забыли. Просто жизнь дала нам время все обдумать.
И все равно 56-летний актер до последнего сомневался, считая, что слишком стар для Ольги. И вновь исчез на четыре месяца, оставив ее в мучительном ожидании. Все это время он боролся со своими страхами, а она ждала его звонка.
Когда же они соединились, их быт оказался далек от романтики: более трех лет артисты проживали гражданским браком в небольшой квартире Остроумовой, где помимо них ютились ее дети от брака с режиссером Михаилом Левитиным.
О том, что им нужно пожениться, Гафт задумался лишь когда появилась возможность улучшить жилищные условия. Все дело в том, что квартиру могли в любой момент отдать другому, и времени на раздумья не оставалось. Но даже этот, казалось бы, прагматичный шаг обернулся почти сюрреалистичной историей.
СТРАННАЯ РЕГИСТРАЦИЯ БРАКА
В тот момент Валентин Иосифович заболел и загремел в больницу. А когда ему стало чуть получше, в палату, пропахшую лекарствами, пожаловала целая свадебная делегация.
В дверях стояла Ольга с сотрудницей ЗАГСа, за ними толпились свидетели с цветами. Больничный халат Гафта внезапно стал свадебным нарядом, торжественный марш Мендельсона заменили монотонные гудки медицинских аппаратов, а свадебный банкет — больничный пудинг.
— Я чувствовал себя героем черной комедии, — вспоминал позже актер. — Но Оля смотрела на меня так, что все эти нелепости вдруг перестали иметь значение. Когда мне протянули документы для росписи, я подумал: вот оно, самое искреннее признание в любви — жениться, когда тебе плохо и ты выглядишь ужасно.
Но все равно этот вариант понравился ему куда больше, нежели очередной поход в ЗАГС. А еще больничная регистрация стала для них своеобразным оберегом. Брак, начавшийся среди капельниц и градусников, оказался прочнее всех предыдущих.
Да, они не создали новой семьи в традиционном понимании. Общих детей у них не было. Но именно Остроумова стала опорой мужа в самые страшные дни, когда в 2002 году ушла из жизни его единственная дочь Ольга.
Измученная вечными конфликтами с матерью Инной Елисеевой, 29-летняя женщина не выдержала этого ада: унижений, оскорблений и принудительного лечения в психиатрической клинике.
— Я разговариваю с ней до сих пор, — признавался актер, — и виню только себя. Это мой крест, и я несу его один.
СПАСИБО ЗА ВСЕ!
Более 20-ти лет супруги шли вместе рука об руку, пока холодный декабрь 2020-го не унес жизнь 85-летнего Валентина Иосифовича.
— Мне выпала редкая удача быть его последней любовью, его защитой и пристанью, — говорила Остроумова в те скорбные дни. — В театре легко перейти от обожания к презрению. Сегодня тебя осыпают цветами, завтра плюют в спину. Но наша любовь прошла проверку не сценой, а жизнью.
В этих словах не было пафоса. Лишь благодарность за каждый прожитый вместе день. За возможность не играть любовь на сцене, а проживать ее за кулисами, где нет грима и аплодисментов. Но есть уважение, общие воспоминания и тихие вечера, когда можно даже молча понимать друг друга без слов.
