В 1988 году на экраны страны вышел фильм, ставший культурным феноменом. «Маленькая Вера» взбудоражила советское общество, а исполнитель главной мужской роли, 25-летний студент Щукинского училища Андрей Соколов, в одночасье стал главным мужским символом поколения.
Его герой — дерзкий, красивый, свободный бунтарь Сергей — был воплощением мечты. С того момента миллионы женщин по всему Союзу хотели оказаться на месте героини Натальи Негоды.
И многим это удавалось. В его объятиях в разные годы были самые яркие, талантливые и красивые женщины эпохи — от французской иконы Патрисии Каас и «принцессы Ленкома» Александры Захаровой до юной и порывистой Марии Голубкиной.
Казалось, он мог получить любую. Но ни одна из них не смогла его удержать. Он всегда уходил сам. Уходил от любви, от брака, от малейшего намека на ответственность, всячески избегая создания семьи. Порой он совершал поступки, которые не укладываются в голове и кажутся дикими, почти иррациональными.
Что это было? Пресыщенность избалованного успехом мужчины, для которого женщины были лишь трофеями? Или глубинный страх близости, который был сильнее любой, даже самой сильной любви?
Эта история — попытка разгадать загадку главного холостяка нашего кино и понять, почему случайное отцовство в 47 лет стало для него одновременно и пугающим известием, и единственным шансом на спасение от самого себя.
Галерея разбитых сердец
Если проанализировать личную жизнь Андрея Соколова, становится очевидно: это не просто череда неудачных романов. Это система.
Это повторяющийся из раза в раз сценарий, где главный герой, почувствовав угрозу своей свободе, нажимает на кнопку «аварийный выход».
Одним из первых громких его романов были отношения с Александрой Захаровой, дочерью художественного руководителя «Ленкома» Марка Захарова. Весь театральный мир был уверен, что дело идет к свадьбе.
Это был бы блестящий союз: талантливый молодой актер и наследница театральной империи. Но именно этого Соколов, кажется, и испугался. Он не просто не сделал предложение — он медленно и методично свел отношения на нет.
Андрей Соколов бежал не от женщины, он бежал от статуса «зятя Марка Захарова», который накладывал бы на него колоссальные обязательства и лишал бы его иллюзии независимости. К слову, Захаров остался в большой обиде.
Следующая яркая история — роман с 19-летней Марией Голубкиной. Здесь все было иначе. Соколов, которому было уже за тридцать, влюбился до безумия. Он был так уверен в своих чувствах, что познакомил юную пассию с родителями — верный знак серьезных намерений.
Но как только на горизонте появился другой претендент, Николай Фоменко, и Мария переключилась на него, любовь Соколова мгновенно трансформировалась в ярость. Позже он признавался, что был готов «сорваться» и физически разобраться с соперником.
Это поведение не зрелого мужчины, готового бороться за свою любовь, а уязвленного подростка, у которого отнимают любимую игрушку. Вместо того чтобы доказывать свою любовь женщине, ему проще было разрушить все в приступе гнева и ревности.
Но самый показательный случай, раскрывающий всю глубину его страха, произошел в его первом и единственном официальном, но тщательно скрываемом браке с актрисой Евгенией Гусевой.
Они не просто поженились, но и обвенчались. Казалось бы, вот он, осознанный шаг. Но что делает Соколов сразу после этого?
Он категорически запрещает жене кому-либо говорить об их статусе. Он снимает и прячет обручальное кольцо. И, что самое поразительное, немедленно идет и меняет паспорт, чтобы в новом документе не было ненавистного штампа о браке.
Это уже не просто нежелание афишировать личную жизнь. Это патологический, почти суеверный страх перед самим фактом брака, перед документальным свидетельством его «несвободы».
Ну а финал этой истории, в общем-то, был предсказуем: их пути разошлись, и всему виной стала его собственная, всепоглощающая ревность.
Природа страха: откуда растут ноги?
Чтобы понять причины такого странного поведения, нужно заглянуть глубже. Откуда этот страх перед созданием семьи и обязательствами у мужчины, который на экране с легкостью играл героев, готовых на все ради любви и долга?
Версия первая: инженерный склад ума. Мало кто знает, но первое образование Андрея Соколова — техническое. Он окончил Московский авиационно-технологический институт по специальности «инженер-технолог по производству летательных аппаратов».
Это формирует особый склад ума. Мир инженера — это мир схем, чертежей, расчетов, логики и контроля.
Здесь все должно быть предсказуемо и подчинено определенным законам. А любовь, семья, дети — это абсолютный хаос. Это стихия, которую невозможно рассчитать, предсказать и контролировать.
Вполне возможно, что его мозг, запрограммированный на порядок, при малейшем намеке на иррациональность и потерю контроля — будь то ревность, слезы или, не дай бог, беременность — выдавал команду «аварийное отключение системы».
И он просто сбегал, возвращаясь в свой понятный и упорядоченный мир.
Версия вторая: бремя «Маленькой Веры». Нельзя сбрасывать со счетов и оглушительный успех, который обрушился на него в 25 лет. Он стал заложником своего экранного образа — мачо, покорителя сердец, которому позволено все.
Миллионы женщин были готовы на все ради одной ночи с ним. Он привык брать, не отдавая ничего взамен. Он привык, что он — центр вселенной.
В этой системе координат любые обязательства, любая необходимость считаться с желаниями другого человека воспринимались как покушение на его звездный статус, на его абсолютную свободу.
Андрей Соколов так долго играл в эту игру, что в итоге сам в ней запутался, потеряв способность строить здоровые, партнерские отношения.
Версия третья: родительский сценарий
Так уж сложилось, что его родители развелись, когда он был ещё совсем мальчишкой. И именно мама стала для него целым миром — самым близким, самым дорогим человеком. Да, Андрей Соколов, не стесняясь, сам себя называет «маменькиным сынком». С отцом он после этого практически не общался.
Его очень сильная, почти детская привязанность к маме и страх перед браком (возможно, из-за развода родителей) мешали ему повзрослеть в плане создания своей семьи. Он как будто оставался «маминым сыном» и не был готов к роли мужа и отца, пока это не случилось «случайно».
Случайное отцовство
Годы шли. Ему уже было далеко за 40. Сценарий повторялся с пугающей регулярностью. Очередной роман — с 17-летней моделью Ольгой Поповой — развивался по его классической схеме.
Значительная разница в возрасте, отношения на расстоянии (она жила и училась в Петербурге), минимум обязательств. Идеальная конструкция для вечного холостяка.
И вдруг система дала сбой. Случайность. Когда ему было уже 47 лет, Ольга забеременела. Реакция Соколова была предсказуемой. Он впал в панику и… исчез. Просто перестал выходить на связь. На целых пять месяцев.
Это был апогей его страха, его финальный побег. Вся его жизненная схема, которую он так тщательно выстраивал десятилетиями, рухнула в один момент.
Можно только представить, что переживала в это время юная девушка, оставшись одна в таком положении ( ее родители жили в другой стране и ничего не знали о ее романе).
Почему же он все-таки вернулся? Почему сделал предложение и сыграл пышную свадьбу?
Вероятно, за эти пять месяцев молчания к 47-летнему мужчине пришло отрезвление. Он понял, что это его последний шанс. Последний вагон последнего поезда.
Если он сбежит и на этот раз, он гарантированно останется один до конца своих дней. Он попал в тот самый «капкан», которого так панически боялся всю жизнь. И, скрипя зубами, решил попытаться сыграть роль мужа и отца.
Но старые привычки так просто не отпускают. Попытка провалилась. Даже рождение обожаемой дочери Софии не смогло перепрограммировать его. Он продолжал жить своей жизнью: бесконечные съемки, гастроли, хоккейные матчи. Дома он был редким гостем.
А вскоре, по словам Ольги, начались и измены. Брак был обречен с самого начала. Через пять лет последовал неизбежный развод. Его натура, его глубинный страх перед семьей в очередной раз победил.
Свобода в одиночестве
Андрею Соколову 62 года. Он живет один в своем большом загородном доме. Он абсолютно успешен в профессии: снимается в двух сериалах одновременно, играет в «Ленкоме», руководит кинофестивалем, преподает. Он добился всего, о чем только может мечтать актер.
Но в главной, личной битве — битве со своим иррациональным страхом семейной ответственности — он, по сути, проиграл. Он сам с горькой усмешкой признает себя «убежденным холостяком» и говорит, что «никогда не хотел семью». Это не оправдание. Это капитуляция.
Но в этой истории есть один светлый момент. Та самая «случайность», тот «незапланированный» ребенок стал его единственным спасением.
Он не смог стать мужем, но он смог стать отцом. Пусть «воскресным», пусть на расстоянии, но он с нескрываемым обожанием и гордостью говорит о дочери Софии, о ее успехах в музыке и фехтовании. И, возможно, роль отца — это самая главная и самая сложная роль в его жизни.
