Говорят, характер у неё с порога — такой, что ни добавить, ни приручить. Она не стучит кулаком по столу и не размахивает лозунгами, но если уж сказала «нет» — никто не рискнёт спорить. И не потому, что грозная, а потому что уверенная.
На маму она не похожа. На папу — тем более. Удивительная смесь, в которой узнаются черты обоих, но главная нота — совсем своя. Такая, что даже в хоре она поёт не громче всех, а как-то глубже. Будто знает, зачем это делает.
Шестнадцать лет — возраст, когда многое только начинается. Но в её взгляде уже есть та самая взрослая тишина, которая обычно приходит позже. Как она выглядит? Сейчас расскажу. Но сперва — давайте посмотрим, с чего всё началось.
Её много не бывает
В актёрских резюме часто мелькает фраза «более 80 ролей». У Екатерины — да, столько и есть. Но главное — как она их играет. Не «героиня-вертихвостка», а женщина с нервом. Её Маргарита в театре Булгакова — не просто ведьма с крыльями, а настоящая, городская, выстраданная.
На экране — врач, мать, редактор, чиновница, все с разными судьбами, но одним общим стержнем. Сыграть любовь? Да легко. Сыграть усталость, отчаяние, тихое счастье — ещё легче.
Но при этом она и в жизни не менее яркая, чем на сцене. Её путь — это не лента наград, а трек с ямами и развилками, на которых она каждый раз выбирала себя. Даже если это было больно. Даже если — одна против всех.
От калинки к ГИТИСу
Родилась в Томске, выросла в Тольятти, и уже в детстве знала, что петь — это не про ноты, а про способ быть. Музыкальная школа, хор, первые выступления — всё это не про дисциплину, а про свободу. Она поступила в музыкальное училище, чтобы петь, но… отделения вокала не было. Тогда она стала учиться на дирижёра. Пела в ресторанах, зарабатывала на жизни голосом, пока не поняла: ей нужно больше.
Театр был как окно в другую реальность. Там можно было жить чужими жизнями и наконец-то понять свою. Сначала студия в Тольятти, потом Ярославль, потом — ГИТИС. Поступила, доучилась. Всё как у всех, только с огнём в глазах и на минималках по драме. Потому что настоящая драма ещё ждала её за кулисами.
От любви до ушибов — два шага
Первый муж был из тех, кого называют «своим парнем». Алексей — автомеханик, весёлый, уверенный. А потом — ревнивый, грубый, не способный пережить чужой успех. Ему не нравилось, что Екатерина хочет стать актрисой. Не нравилось, что она учится, поёт, мечтает.
И вот однажды после разговора — не только разговор. За словами последовало то, что оставляет синяки. Она молчала до последнего, но когда очнулась в больнице, поняла: пора уходить.
Это было нелегко. Но она ушла. Без истерик, без мести. Просто выбрала себя.
Третий — не всегда лишний
Потом был Эдуард Бояков. Режиссёр. Харизматичный. Женатый. Отношения, как говорится, «со сложной логистикой»: втроём на отдых, втроём в одном номере. Екатерина ревновала, страдала, но оставалась. Потом — беременность. Он был не готов. Она сделала то, о чём жалеет до сих пор. Её никто не осуждал. Но она осуждала себя.
Ушла — и снова в никуда. Только с собой и новой привычкой не уступать, если чувствует, что нельзя.
Сцена, на которой всё было по-настоящему
Когда пришёл Лимонов, всё встало с ног на голову. Она — молодая актриса, он — культовый писатель с бурной биографией и ровно в два раза старше. Но это был не роман в стиле «старик и нимфа». Это было партнёрство: взрывное, неровное, но честное.
Она побрилась налысо. Он принял это как должное.
Они быстро стали жить вместе. Родился Богдан. Потом Александра. Он хотел, чтобы она пела. Она поёт. Он спорил с ней из-за окон, она спорила с ним из-за тишины. Он не любил уют. Она — мечтала о нём. В какой-то момент они перестали быть парой, но остались семьёй. Каждый — на своей орбите.
Когда развод — это не финал, а пауза
Они разошлись тихо. Без интервью. Без скандалов. Екатерина уехала в Индию — проветрить голову и понять, что делать дальше. Он остался в Москве — со своими книгами и убеждениями. Она не держала зла. Даже наоборот — уважала.
Отец он был странный. Помогал материально, но с детьми общался нечасто. Екатерина не заставляла. Просто говорила: «Это их отец. Они решат сами, каким он был». И в этом — удивительное достоинство. Без обид. Без вендетт.
Дочь, которая говорит «нет» так, что хочется аплодировать
Александра недавно отпраздновала 16 лет. Строптивая — как говорит мама. Умная, музыкальная, с характером. Она учится в школе искусств, поёт в хоре, пишет стихи. Её сложно сбить с пути. Екатерина улыбается: «Когда мне сложно сказать «нет», я вспоминаю, как она делает это легко и достойно».
Удивительно, как в этом хрупком подростке уживается голос отца, жесткость бабушки, независимость матери и что-то своё — ещё не оформившееся, но очень сильное. Но внешне, как мне кажется, на мать она не похожа.
Мама, актриса, дизайнер. И никто не мешает другому
Волкова не из тех, кто бросает работу ради детей. Но и не из тех, кто детей оставляет на потом. Она просто живёт — одновременно на сцене, в кадре, в школьных собраниях и домашних ужинах. Где-то между съёмками и репетициями она шьёт платья, создаёт украшения, помогает фондам. Успевает быть собой везде, даже если на часах — три ночи.
И да, у неё есть внук. От старшей дочери Леры.
И она говорит это с такой лёгкостью, как будто речь идёт не о статусе, а о звании: «Бабушка — это звучит гордо».
Что дальше?
Она не загадывает.
Говорит: «Если встречу того самого, не побегу — постою, посмотрю. А вдруг?». Пока же — сцена, дети, любимое дело. Никакой тоски. Только жизнь. Иногда тихая, иногда с рёвом, как в рок-опере. Но всегда настоящая.
