— Мы еще институт не закончили, а тут вдруг ребенок, -бросил в запале Тихонов. — Раз уж собралась рожать, то сама потом с ним и возись, а на меня не рассчитывай!
Эти горькие и обидные слова надолго, если не навсегда, врезались в память Мордюковой. Но она уже сделала свой выбор…
*
ЧЕРЕЗ ИСПЫТАНИЯ К МЕЧТЕ
Ноябрина (Нонна) Афоничева (Мордюкова) родилась в ноябре 1925 года в селе Константиновка (ныне город в ДНР). В момент рождения дочери ее мать, Ирина Петровна, была замужем за Александром Афоничевым. Но когда Ноябрина была еще совсем маленькой, ее отец погиб в железнодорожной катастрофе.
Через некоторое время вдова с младенцем на руках переехала в село Глафировка Краснодарского края. Встретила здесь будущего мужа и отца своих пятерых детей Виктора Мордюкова. А еще спустя время стала руководить колхозом.
Нонне с детства приходилось вкалывать наравне со взрослыми. Забота о младших братьях и сестрах тоже лежала на ней. Возможно, поэтому она воспринимала школу как место для отдыха. Училась плохо. Настолько, что в первом классе просидела два года. К тому же ей мешала непосредственность и неусидчивость.
Но в пятом классе вдруг взялась за ум. Полюбила русский и литературу. Да и на уроке пения была и запевалой, и руководителем хора в одном лице.
Мордюкова училась в восьмом классе, когда началась война. Отчим в числе первых отправился на фронт. Мать приняла решение перевести детей в эвакуацию на восток, в станицу Отрадное. Правда, от оккупации их это не спасло.
А в 43-м произошло еще одно событие, изменившее жизнь Мордюковых. Виктор Константинович вернулся без одной ноги и поначалу жил с семьей, но вскоре ушел к другой женщине. Ирина Петровна с детьми переехала в Ейск.
Здесь семейству выделили комнату в коммуналке в бывшем купеческом доме. А Нонне предстояло окончить 10 классов. Оказавшись за партой, она еще раз убедилась, что ее ненависть к точным наукам никуда не делась. В полученном аттестате будущей актрисы к моменту окончания школы красовалось восемь троек. Но она не очень-то комплексовала по этому поводу.
К тому времени девушка точно знала, что поедет в Москву поступать «учиться на актрису» в легендарный ВГИК. Она, как и прежде, до войны, не пропускала ни одного фильма, которые в Ейске показывали регулярно.
БОЙКАЯ ПРОВИНЦИАЛКА
Добиралась до столицы Нонна в товарном вагоне на жесткой соломе, в окружении таких же безбилетников. Все пожитки девушки уместились в небольшом фанерном чемоданчике. Из одежды — одно ситцевое платье да мужские галоши.
Но вряд ли кто-то обращал на это внимание. Стоило только взглянуть на ее счастливую загорелую мордашку и две густые черные косы. Задорность и природная красота уже тогда были лучшим украшением Мордюковой.
— Ну и как, не страшно тебе одной? — спросила ее по дороге пожилая женщина, ехавшая рядом.
Нонна улыбнулась, подставляя лицо ветру:
— Да чего бояться? Москва меня ждет!
Но едва провинциалка вошла в коридор ВГИКа, как ее сразу же поразило обилие молодых людей. Здесь просто кипела жизнь: будущие артисты оживленно беседовали, смеялись, кто-то повторял монологи, кто-то задумчиво прохаживался вдоль стен. Но больше всего ее ошеломил их внешний вид. Многие мальчики были разодеты в костюмы и галстуки, девочки — в изящные платья и туфли- лодочки.
И тут ее охватил настоящий страх: «Вот это да! Как же я буду с ними соревноваться… Может, развернуться и сбежать обратно на вокзал, сесть в первый попутный товарняк и домой…»
Возможно, так бы все и случилось, если бы в этот момент, как удар колокола, не прозвучала ее фамилия. Собрав всю решимость, Нонна шагнула через порог аудитории и замерла: перед ней длинный стол, а за ним не менее пятнадцати экзаменаторов.
— Здрасссьте, — пробормотала она.
Ответили не все. Казалось, комиссия устала: сколько за день переслушали однообразных выступлений — от Татьяниного письма до басен Крылова…
— Что будете читать?- взглянув на Нонну поверх очков, спросила женщина в строгом костюме.
— Ничего, -твердо ответила та.
В зале воцарилась тишина. Несколько преподавателей оторвались от бумаг, переглянулись.
— Совсем ничего? — переспросил кто-то с удивлением.
Нонна вдруг почувствовала, как к глазам подступают слезы. Ей показалось, что сейчас ее просто выгонят. Но вместо этого строгие лица неожиданно смягчились. Один из педагогов, улыбнувшись, пояснил:
— Мы же не просто так вас слушаем, а смотрим, есть ли у вас хоть капля актерского дара. Не хотите читать, расскажите нам что-нибудь! Например, интересную историю из жизни…
Нонна судорожно вздохнула. В ее хорошенькой головке тут же всплыли воспоминания о станичной жизни. Ну что ж, раз так… Собравшись с духом, она буквально засыпала комиссию своими рассказами и побасенками.
«СТАРИКАШКА»
В тот момент с перепугу все члены комиссии ей казались на одно лицо. Только и смогла различить, где «тетенька», где «дяденька», где «дедушка». Был среди экзаменаторов и 41-летний Сергей Герасимов. Его сразу заинтересовала бойкая, не похожая на остальных девушка.
А вот сама Нонна, которой едва исполнилось 19, восприняла его так:
— Дядька, который тут самый главный учитель, такой старикашка, что боюсь, как бы не помер во время обучения! — писала она матери, даже не подозревая, какую роль этот «старик» сыграет в ее жизни.
Кто бы мог подумать, что спустя всего пару лет Герасимов, снимая Нонну в роли Ульяны Громовой в «Молодой гвардии» не только восхитится ее талантом, но и влюбится. Более того, осмелится просить у Ирины Петровны руки и сердца ее дочери.
Но обо всем по-порядку…
САМАЯ ВАЖНАЯ РОЛЬ
При распределении новоявленных студентов по группам Мордюкову определили в мастерскую Бориса Бибикова и Ольги Пыжовой. И училась она с большим удовольствием.
Но, как и в школьные годы, увлекалась только тем, что действительно ее интересовало: актерское мастерство, пение, акробатика, танцы, художественное слово… А вот предметы вроде истории искусств и политэкономии навевали на нее скуку.
Уже на первом курсе Нонну вызвали на общее собрание института и объявили, что исключили за неуспеваемость. Однако педагоги не могли так просто расстаться с девушкой, в которой видели настоящий актерский талант. И предложили той пересдать экзамены. Стиснув зубы, Нонна взялась за учебу и справилась.
О том, что Герасимов задумал снимать «Молодую гвардию» стало известно, когда Мордюкова училась на втором курсе. Конечно, она тоже мечтала у него сниматься и с нетерпением и легкой тревогой ожидала начала отбора.
— Представляешь, сам Фадеев будет отбирать! — шептала она подруге, теребя край ситцевого платья.
— Да уж… говорят, они с Герасимовым хотят, чтобы актеры были похожи на настоящих героев, — отвечала та, нервно постукивая пальцем по столу.
— Ну, тогда, может, мне повезет, — усмехнулась Нонна, заплетая в тугую косу непослушную прядь.
Тогда Мордюкова еще не знала, что действительно подходит на роль Ульяны Громовой как никто другой.
Спустя годы Нонна Викторовна не раз вспоминала свой первый фильм, называя его ключом, открывшим ей дорогу в мир киноискусства. В 1949 году актриса в числе еще девяти участников этого проекта была удостоена Сталинской премии. К слову, каждому лауреату досталось тогда по десять тысяч рублей.
Дождавшись каникул, девушка накупила в Москве подарков для матери, младших сестер и братьев и отправилась домой на Кубань. Себе же позволила лишь небольшую роскошь: шляпку с вуалью под названием «амазонка».
НЕУДАЧНОЕ СВАТОВСТВО
Еще одной ролью, которую Нонна чувствовала своей до глубины души, являлась Аксинья из «Тихого Дона». Актриса была уверена, что никто не смог бы передать характер этой женщины лучше, чем она. Но Герасимов отдал ее Элине Быстрицкой.
— Как жаль, что не я! — сокрушалась Нонна, глядя на экран. — Конечно, Быстрицкая красавица… Но и меня можно было бы в кадре сделать не хуже.
В голосе Мордюковой сквозила не просто обида, а горечь разочарования. Казалось, что режиссер не взял ее только потому, что считал недостаточно красивой. Но действительно ли дело было в этом?
Известно, что Сергей Аполлинариевич был без ума от Нонны, от ее красоты, простоты и открытости. Ему нравилось в ней буквально все. Девушка обожала ходить босиком, и как-то Герасимов поделился с друзьями:
—У нее ноги грязные, как молодая картошка. И от этого я люблю ее еще больше.
Ради Нонны он был готов даже оставить Тамару Макарову.
— Я сделаю из вашей дочери звезду, вторую Любовь Орлову! — уверял он Ирину Петровну.
— Если у Нонки есть талант, она и без вас пробьется, -отбивалась та от потенциального зятя. — А замуж ей за вас незачем идти. Вы лысый и старый.
Сама Мордюкова понимала, что брак с Герасимовым дал бы ей не только карьерные перспективы, но и возможность помогать семье, потому поначалу пыталась матери возражать. Но та была непреклонна.
— Еще чего не хватало… продаваться!- кричала она на дочь.
Нонна никогда не была человеком, делающим выбор ради выгоды. И все же что-то в этом немолодом мужчине ее зацепило. Возможно, если бы не его настойчивость и не этот неловкий момент со сватовством, все бы сложилось иначе…
НЕПРОСТАЯ СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ
Вячеслава Тихонова она поначалу даже не замечала. Он был младше на два года. К тому же на съемках «Молодой гвардии» «Громова» и «Осьмухин» практически не соприкасались.
Все завертелось у них в конце третьего курса. А еще спустя время Нонна поняла, что беременна.
— Мы еще институт не закончили, а тут вдруг ребенок, -бросил в запале Тихонов. — Раз уж собралась рожать, то сама потом с ним и возись, а на меня не рассчитывай!
Эти горькие и обидные слова надолго, если не навсегда, врезались в память Мордюковой. Да и на курсе педагоги поглядывали на ее растущий живот без особого воодушевления. Но она решила, что обязательно оставит этого ребенка.
До момента рождения сына Нонна и Вячеслав жили раздельно. Они и расписались уже когда их Володя агукал в колясочке. После руководство института выделило им отдельную комнатку в общежитии, куда Нонна тут же перевезла свою младшую сестру. К тому времени актрису приняли в Театр-студию киноактера, и девчушка помогала занятым родителям присматривать за новорожденным.
Увы, но и после рождения Володеньки Вячеслав еще долго не мог привыкнуть к новому статусу молодого мужа и отца. Но считал: раз уж ребенок появился, его нужно растить вместе. К тому же ярой сторонницей сохранения семьи выступала Ирина Петровна.
— Мам, да сколько можно? Я не могу больше! — восклицала Нонна. — Мы со Славой слишком разные!
— Замуж вышла — терпи, — отвечала ей та.
— Терпеть?! А если счастья нет?
— А кто тебе его обещал?
Подобные разговоры случались у них не раз. И каждый раз Нонна все больше убеждалась: ждать счастья от этого брака бесполезно. Она хотела рядом любящего человека. Жить с ним, как с детства привыкла — размашисто, ярко, от души… Смеяться так во весь голос, плакать так навзрыд, а любить — так без оглядки.
— Да ты посмотри! — горячилась Нонна, — Посмотри на него сама повнимательнее! Тихий, молчаливый, сумрачный, всегда в себя погруженный. Скучно с ним.
Но приходилось терпеть! Терпеть ради сына, терпеть из-за страха перед будущим, из боязни людского осуждения, из нежелания огорчать любимую маму.
