Она смеялась в кадре, рассказывала о новых ролях и строила планы на десятилетие вперёд. Но за этой улыбкой — идеальной, словно из рекламы зубной пасты — скрывалось то, о чём догадывался только муж.
Евгения Брик, актриса, которая зажглась в «Стилягах» и «Оттепели», ушла в феврале 2022-го, не простившись. Ни с поклонниками, ни с Россией. Почему она молчала? И зачем ей понадобилось играть счастье до последнего вздоха?..
- Часть 1: Девочка в платьях из Кузнецкого. Как Женя Хиривская стала Брик
- Школа, где учили не бояться
- Первая камера и первая ложь
- Часть 2: Марьянов, Тодоровский и любовь без правил. Как Женя Брик сожгла мосты
- Роман, который начался с отказа
- Скандал, который стал началом
- Брак без фанфар и фаты
- Часть 3: Лос-Анджелес, или как чемодан стал домом
- «Мы как перелётные птицы»
- Дочь, которая не говорила по-русски
- Часть 4: Последний спектакль. Как Брик играла до конца
- Диагноз: роль, которую не озвучили
- Стрижка «под мальчика»
- Венеция: последний кадр
- Февраль. Финал без аплодисментов
- Эпилог: Что осталось за кадром
Часть 1: Девочка в платьях из Кузнецкого. Как Женя Хиривская стала Брик
«Будь собой, даже если это неудобно», — говорила мать, поправляя бант на платье пятилетней Жени. Том самом, что сшили специально для неё к показу в Доме моделей на Кузнецком мосту.
Евгения Брик, тогда ещё Хиривская, с детства жила в двух мирах: бархатные наряды для подиума — и строгие гаммы в музыкалке имени Ростроповича, куда её водили после школы.
«Смотри, Жень!» — бабушка показывала фото прабабушки Софьи Брик, чью фамилию она позже возьмёт. «Она тоже любила платья до пят. И не боялась быть первой», — шептала, будто посвящая внучку в семейную тайну.
Папа, кандидат физико-математических наук, ворчал: «Ты что, куклу из неё делаешь? Пусть лучше уравнения решает!» Но мать, которая когда-то мечтала о сцене, лишь улыбалась: «Она будет ярче нас всех».
Школа, где учили не бояться
В школе при Щепкинском училище Женя выделялась даже среди «театральных» детей. Одноклассницы щеголяли в джинсах, а она — в кружевных воротничках, которые сама пришивала к форме.
«Ты как из XIX века!» — смеялись подруги. «А вы как все», — парировала Женя.
Отец не сдавался: «Поступай в Институт приборостроения! Там логика, а не эти ваши кривляния». Но дочь уже тогда умела ставить точки: «Пап, ты сам водил меня на «Евгения Онегина». Ты сам виноват!»
После школы — ГИТИС. На экзамене она читала Бродского. Её взяли. А через год она уже стояла на сцене с призом за дебют в «Подмосковной элегии».
«Хиривская? Слишком сложно для афиш», — сказал продюсер. Так Евгения Хиривская стала Брик — в честь прабабушки, которая, кажется, одобрительно улыбнулась с небес.
Первая камера и первая ложь
«Мама, я в кино!» — 20-летняя Женя звонила домой после съёмок в «Северном сиянии». Ей дали роль девушки у бара — без слов, просто поправить причёску в кадре. Но для неё это был Оскар.
— Сколько заплатили? — строго спросил отец.
— Тысячу, — солгала Евгения Брик, пряча 300 рублей в карман. Ей было стыдно, но ещё страшнее — признать, что папа прав. Что актёрство — это «несерьёзно».
Она уже тогда научилась прятать сомнения за улыбкой. Как позже будет прятать боль.
Часть 2: Марьянов, Тодоровский и любовь без правил. Как Женя Брик сожгла мосты
«Ты слишком юная для этой роли», — сказал Александр Велединский, режиссёр сериала «Закон», глядя на 19-летнюю Евгению. Но в его глазах мелькнуло сомнение. «Посоветуюсь с продюсером», — бросил он, имея в виду Валерия Тодоровского.
На следующий день Тодоровский пригласил её в кафе.
«Вы сыграли блестяще, но… — он развел руками, — героине 30. Выглядите вы на 16». Евгения, глотая слёзы, едва слышно спросила: «Значит, я бездарь?» Валерий рассмеялся: «Боже, нет! Вы будете звездой. Просто не в этом проекте». Его голос звучал так, будто он давал обещание, а не утешал.
Роман, который начался с отказа
Они встретились снова через месяц — случайно, на премьере фильма. Тодоровский, в смокинге, подошёл к ней у бара:
«Вы всё ещё злитесь?» — «Нет. Но вы всё ещё женаты», — парировала Евгения Брик, пряча улыбку за бокалом шампанского.
Он звонил ей ночами. Говорил о кино, цитировал Тарковского, смеялся над её шутками про «физиков и лириков». А однажды признался:
«Знаете, я пересмотрел все ваши эпизоды. Вы в кадре — как вспышка магния. Ослепляете».
Дмитрий Марьянов, её тогдашний бойфренд, ворчал: «Опять этот Тодоровский? Он же старше твоего отца!» Евгения отмахивалась: «Он просто хочет снять меня в кино».
Но уже через полгода бросила Марьянова жёстко, по-холостяцки: «Дима, я ухожу. Не звони».
Скандал, который стал началом
«Валера, ты с ума сошёл? У тебя двое детей!» — шипели коллеги, когда слухи о романе поползли по Москве. Тодоровский молчал. Евгения Брик — тоже. Зато её мама, та самая, что когда-то отказалась от сцены, сказала дочери:
«Любовь не выбирает время. Но будь готова — тебя назовут домашней разрушительницей».
Так и вышло. Когда Тодоровский подал на развод, форумы кипели: «Она карьеристка!», «Поднялась по постели!». Евгения читала это, закусив губу, а потом звонила Валерию:
«Слышь, режиссёр, когда ты меня, наконец, снимешь? А то народ требует доказательств!»
Он снял. Но не сразу. Сперва были «Тиски» — крошечная роль подруги главной героини. «Почему не дал больше?» — спрашивали его журналисты. «Потому что она должна заработать это сама», — отвечал Тодоровский. И она зарабатывала.
Брак без фанфар и фаты
Они расписались в 2006-м тихо, как воры. Ни гостей, ни белого платья — только два свидетеля из загса и бабушкин перстень вместо обручального кольца.
Когда в 2008-м на экраны вышли «Стиляги», где Евгения Брик сыграла циничную красотку Марго, даже язвительные критики признали: «Она не тень Тодоровского. Она — его огонь».
Когда её спрашивали, не обидно ли играть эпизоды в фильмах мужа, Евгения Брик вскидывала бровь:
«Вы видели эти эпизоды? Они лучше иных главных ролей!»
Часть 3: Лос-Анджелес, или как чемодан стал домом
«Зоя должна дышать океаном», — сказала Евгения Брик мужу, когда они впервые гуляли по пляжу Малибу.
Это был 2008 год. Лос-Анджелес встретил их запахом эвкалипта, пальмами, которые скрипели на ветру, и соседями-актёрами, выгуливающими собак в пижамах.
Через год здесь, под калифорнийским солнцем, родилась их дочь Зоя. Но очень скоро Евгения поняла: их американская мечта — это вечный чемоданный режим.
«Мы как перелётные птицы»
«Мамочка, ты опять улетаешь?» — спрашивала трёхлетняя Зоя, цепляясь за подол её пальто. Евгения Брик прижимала дочь к груди: «Я вернусь через две недели. Как в мультике про кролика!»
Она научилась собирать чемодан за 10 минут. В нём всегда было:
— Костюм для съёмок (чёрный, с блёстками — «чтобы не сливаться с массовкой»).
— Плюшевый мишка для Зои.
— Тюбик русской горчицы — «чтобы не сойти с ума от бургеров».
Их дом в Лос-Анджелесе напоминал декорацию из сериала: белые стены, картины Тодоровского-старшего, игрушки, разбросанные от гостиной до бассейна.
Дочь, которая не говорила по-русски
Зоя росла настоящей калифорнийкой. В её лексиконе смешались «спасибо», «please» и «мама, купи пони». «Ты должна учить русский! — ворчала Евгения. — Иначе как ты будешь читать Пушкина?»
— Мам, а кто такой Пушкин? — спрашивала Зоя.
— Поэт. Как Эминем, но в цилиндре.
Она водила дочь в русскую школу по выходным. Там Зоя рисовала матрёшек и спрашивала: «А почему они все грустные?»
Часть 4: Последний спектакль. Как Брик играла до конца
Она всегда умела превращать боль в шутку. Даже когда врачи в лос-анджелесской клинике сказали: «Рак. Четвёртая стадия», Евгения Брик выдавила улыбку:
«Ну что, Валера, теперь я точно сброшу лишние кило». Это был 2021 год. Ей оставалось меньше года, но она решила: зрители не увидят её слабость.
Диагноз: роль, которую не озвучили
«Миссис Брик, вам нужно начать химиотерапию немедленно», — сказал доктор. Евгения посмотрела в окно, где Зоя каталась на велосипеде с соседской девочкой. «Сколько сеансов?» — спросила она. «Двенадцать. И потом операция».
— Хорошо, — кивнула актриса. — Но только по вторникам. В остальные дни я работаю.
Она не сказала мужу, что отменила два проекта. Вместо этого заявила: «Валера, я хочу снять документалку о матерях-актрисах. Ты же поддержишь?» Он поддержал. Не знал, что это её прощание с камерой.
Стрижка «под мальчика»
Когда волосы начали сыпаться, Евгения Брик пришла в салон и сказала стилисту: «Сделай мне как у Одри Хепберн в «Римских каникулах». Коротко, дерзко».
На следующий день выложила селфи в соцсеть: «Новый образ! Кто за?»
Комментарии: «Богиня!», «Так даже лучше!». Только подруга детства Наташа написала в личку: «Жень, ты…?» — «Да. Но молчи, как рыба».
Венеция: последний кадр
Свой 40-й день рождения она отметила в Италии. На фото — в чёрном платье с открытой спиной, смеётся, подняв бокал просекко.
«Сорок — это новые двадцать!» — подписала она. Никто не видел шрамов от биопсии, скрытых тональным кремом.
Тодоровский уговаривал: «Женя, давай отменим вечеринку». — «Не смей! — огрызнулась она. — Я не труп ещё».
В ту ночь, когда гости разошлись, она записала в дневнике для Зои:
«Дочка, если читаешь это — я проиграла. Но если бы можно было выбрать снова, я бы не изменила ни секунды».
Последний звонок с дочерью. Декабрь 2021-го. Зоя в пижаме с единорогами спрашивала по FaceTime: «Ты купила ту матрёшку?»
— А когда ты приедешь?
— Скоро, солнышко.
Она солгала. Через неделю врачи сказали: «Перелёты запрещены. Осталось… мало».
Февраль. Финал без аплодисментов
Евгения Брик умерла утром, пока Зоя спала в соседней комнате. На тумбочке лежали:
— Билет в Санкт-Петербург на март (неиспользованный).
— Записная книжка с репликой для новой роли: «Счастье — это когда тебя не жалеют».
— Детский рисунок дочери: мама в платье из «Стиляг» и надпись «Люблю тебя до луны».
Тодоровский, получивший смс «Я устала», так и не снял обручальное кольцо. На похоронах в Москве он молчал. А когда журналисты спросили: «Что она хотела сказать последней ролью?» — ответил: «Она уже всё сказала. Просто вы не услышали».
Эпилог: Что осталось за кадром
Евгения Брик не любила прощальных сцен. Ушла тихо, оставив после себя:
— Дочь Зою, которая до сих пор носит её детские платья из Кузнецкого.
— Мужчину, который так и не снял обручальное кольцо.
— Вопросы без ответов.
Почему молчала? Боялась, что жалость убьёт раньше рака. Почему не вернулась в Россию? Боялась, что не хватит сил на обратный билет.
Её жизнь была как её роли — яркие эпизоды, которые запомнились больше, чем главные герои. А главную тайну она унесла с собой — в Лос-Анджелес, под пальмы, где океанский ветер до сих пор шепчет её имя.
