В 1967 году в кинотеатре «Ударник» проходила премьера фильма «Цыган». Пока зрители в зале переживали за героя Евгения Матвеева, на втором этаже, где были накрыты банкетные столы для элиты, разворачивалась маленькая, забавная сценка.
Восьмилетний мальчик, оставленный без присмотра, наткнулся на горы дефицитных сладостей. Он не удержался, схватил сладкий коржик и откусил добрую треть. Тут же перед ним выросла суровая администраторша.
Женщина отчитывала ребенка так, что недожеванный кусок встал поперек горла: «Как тебе не стыдно! Сейчас по ушам-то тебе надаю!». Мальчишка стоял пунцовый, сжимая в руке улику — не класть же надкусанный корж обратно.
Спасение явилось в образе пожилой, но бойкой женщины. Как только администраторша поняла, что перед ней не уличный хулиган, а внук самой Елены Максимовой, гнев сменился приторной улыбкой. Для всей страны она была «той самой бабушкой» из советских фильмов, а для коллег и родных — просто Лёлей, которую безмерно любили и уважали.
Елена Максимова вошла в историю кинематографа через дверь, которую до неё никто не осмеливался открыть. Это случилось в 1930 году на съемках фильма Александра Довженко «Земля». Режиссер задумал сцену, неслыханную для советского экрана: героиня, узнав о гибели жениха, мечется по хате, срывая с себя одежду в приступе безумного горя.
Снимать этот эпизод пришлось в почти полной изоляции. Довженко выгонял с площадки всех, кроме оператора и, собственно, самой актрисы. Но возникла проблема: местный пожарный наотрез отказался уходить. «По инструкции я должен присутствовать…
А вдруг она одежду на лампу кинет и огонь разгорится?» — упёрся он. Великому режиссеру пришлось сначала уговаривать служаку, а потом грозить звонком в партийные верха. Только тогда огнеборец сдался и оставил актрису наедине с оператором.
На премьере фильма многие, мягко говоря, удивились. После надписи «конец» в титрах, в зале повисла тишина, которая через несколько секунд взорвалась овациями. Но триумф длился ровно два дня. Уже на третьи сутки партийная пресса разнесла картину в пух и прах, обвинив Довженко в «натурализме». Режиссер буквально поседел за одну ночь и всерьез думал наложить руки.
Максимова, сыгравшая ту самую откровенную роль, подверглась ещё большей критике. Партийцы настаивали на том, что ей нужно запретить сниматься в кино, а ещё лучше — вообще её арестовать и отправить в лагеря.
Позже, в 1958 году, на выставке в Брюсселе «Землю» включат в число двенадцати лучших фильмов всех времен и народов. Максимову даже пригласили в Бельгию за наградой, но советское руководство решило иначе: чиновники поехали сами, а актриса осталась дома.
Лёля Максимова росла в детском доме. Её отец, владелец булочной, разорился и умер, а мать, не имея сил прокормить троих дочерей, отдала их в приют и вскоре тоже скончалась. Лёля никогда не осуждала мать за это решение, понимая, что у неё банально не было возможности прокормить и себя, и детей.
Муж актрисы, Георгий Лукьянов, был из совершенно другого теста. Выходец из дворянского рода, инженер, интеллектуал, до революции его семье принадлежал целый этаж в доме на Миусской, от которого после «уплотнения» остались всего две комнаты.
Они встретились в новогоднюю ночь 1929 года. Лёля любила рассказывать пикантную деталь: весь праздник этот интеллигентный инженер хватал её за коленки под столом. Утром 1 января он сделал предложение, а 6 января они уже расписались.
Это был союз льда и пламени. Георгий — выдержанный, рафинированный книгочей. Елена — ходячий вулкан, причём в прямом и переносном смысле. Она курила как паровоз, набивая мундштуки ватой и дымя дешевым «Севером». Пачки этих папирос валялись по всей квартире.
День в их доме часто начинался с криков: Леля срывалась на мужа за любую мелочь. Но у скандалов была и обратная сторона. Георгий Николаевич, при всей своей интеллигентности, мог позволить себе сходить налево. Женщины его обожали, и самые страшные бури в доме бушевали именно из-за его романов.
Лёля кричала, била посуду, но обладала удивительным свойством — абсолютной незлопамятностью. Уже на следующий день она могла весело болтать с мужем, забыв, что вчера угрожала развестись. Их любимым развлечением был странный спор: кто помрёт первым.
«Ты меня в могилу сведешь!» — вопила Максимова. «Да это я из-за твоих криков там первым окажусь», — спокойно парировал Лукьянов. «Нет, я окажусь там первой!» — «Нет, я!». Подобные споры будто бы были их ежедневным ритуалом.
В быту Елена Александровна меньше всего походила на кинодиву. Никаких домработниц. Она сама, своими руками перестирывала горы белья, драила полы в коммунальной квартире и готовила в промышленных масштабах. Её борщи, котлеты, пельмени и пироги были невероятно вкусными. Внук актрисы Андрей вспоминал, что даже в лучших ресторанах не ел ничего вкуснее того, что готовила бабушка.
Удивительно, но между готовкой и стиркой она умудрялась учить роли. Сценарии в то время выглядели как расчетные книжки за электричество. Когда внук научился читать, она сажала его проверять реплики, пока сама возилась с тестом.
Дом Елены Максимовой был открыт для всех. В гости приходили Николай Рыбников и Алла Ларионова, Надежда Федосова, Леонид Куравлев. С Куравлевым и Федосовой она особенно сблизилась на съемках «Безотцовщины». Но даже среди звездных гостей Максимова оставалась простой, земной женщиной. У неё начисто отсутствовало тщеславие.
Её часто путали с Валентиной Телегиной или Валентиной Владимировой. Максимова только смеялась: «Если считать все их роли моими, а мои приписать им — так каждая в мировые рекордсменки выйдет!». Она не обижалась, когда её называли «той самой самогонщицей» из «Дело было в Пенькове», хотя играла её Телегина. Ей было важно другое — семья.
К внуку Андрею у неё было особое отношение. Она таскала его с собой на съемки, в киноэкспедиции, где он напитывался актёрской атмосферой. А когда парень вырос и заявил, что хочет стать актером, Лёля решила ему помочь.
Она отвела внука к своей давней подруге Тамаре Макаровой, «хозяйке» ВГИКа. Андрей прочитал свои стихи, которые подготовил вместе с бабушкой. Макарова долго молча на него смотрела, а потом повернулась на Максимову и сказала: «Лёля, ну мальчик твой явно не Смоктуновский и даже не Лоуренс Оливье. Не актёр он совсем.
Давай не будем жизнь ему портить». Максимова пыталась заступиться: «Но он сам так хочет!». Макарова была непреклонна: если очень хочет — добьется сам, но помогать ему войти в эту «проклятую профессию» не будет.
Андрей в итоге стал юристом, потом журналистом «Советской культуры», писал тексты песен для звезд эстрады (от Кузьмина до Толкуновой) и всё-таки попал в кино, но уже в зрелом возрасте. Бабушка оказалась права, не став ломать ему судьбу ранним протекторатом.
В споре «кто помрёт первым» победил муж актрисы. Георгий Николаевич ушёл из жизни в 1983 году. Когда из больницы позвонили и сообщили о его уходе, Лёля металась по квартире с криком: «Я грешница! Грешница! Довела мужа!». Ей казалось, что это расплата за её беспричинные скандалы.
После ухода мужа она быстро сдала. Начались провалы в памяти. Ей чудилось, что нужно срочно бежать на съемки, хотя, когда реально звонили с предложением ролей, она отказывалась. В 1985 году Елена Александровна приняла решение, которое многим показалось бы странным, но для неё было логичным: она попросилась в Дом ветеранов кино.
По сути, это дом престарелых, который напоминает хороший санаторий. Там жили её подруги и коллеги — Рина Зеленая, Николай Крючков и многие другие. В окружении друзей она провела свой последний год жизни.
В сентябре 1986 года внук Андрей навестил её перед рабочей командировкой. Они попили чаю, поговорили. Она выглядела бодрой. А через неделю, когда он вернулся, отец встретил его печальной новостью: бабушки больше нет.
Её прах, согласно завещанию, развеяли над речкой Черной в Подмосковье. Это место было выбрано не случайно. Много лет назад, когда семья ещё была полной и счастливой, они устроили там пикник. В тот день никто не ругался, Лёля и с мужем смеялись, рядом были дети и внуки, зятья и невестки.
Для Елены Максимовой, сыгравшей десятки трагических ролей, тот простой солнечный день на берегу реки остался самым лучшим в жизни.
