Десятиклассницу Лену Макарову, дочь певицы Елены Образцовой, поймали за углом школы с сигаретой. В учительской готовы были отчислить ученицу: «сегодня сигарета, а завтра что?». Но когда директор вызвал её в кабинет для последнего разговора, девочка-бунтарка вдруг истерично разрыдалась.
Вместо оправданий директор услышал отчаянное: «Мама встречается с одним идиотом, а папа об этом не знает! Но я-то знаю! И понять не могу, что мне с этим делать…».
Мудрый директор тогда пошел против всего педсовета и оставил Лену в школе под свою личную ответственность. Он, кажется, единственный понял, что дерзкое курение — это лишь слабая попытка девочки ослабить боль от рушащейся на её глазах семьи.
В статье мы расскажем о противоречивой певице Елене Образцовой и её отношениях с дочерью.
Елене Образцовой было два года, когда её родной Ленинград был взят в блокаду. Она запомнила всё, несмотря на то, что была совсем крохотной девочкой. Навсегда врезалось в память как они с мамой и бабушкой в ледяной квартире делили крохи хлеба не только между собой, но и со своей кошкой. Они её спасли, в то время как другие домашние животные в городе давно исчезли.
Потом была эвакуация по Дороге жизни. Лёд Ладоги, низкое небо и немецкие самолеты. Перед глазами маленькой Лены одна из бомб угодила точно в грузовик, который ехал прямо за ними. Машина с людьми просто исчезла под льдом.
Спустя несколько лет, когда они вернулись в Ленинград, их просторная квартира уже превратилась в коммуналку. Семье оставили одну комнату. Вещи, которые успели растащить соседи, матери пришлось у них же и выкупать.
Когда Лене исполнилось 15 лет, семья отправилась на юг — отца, инженера-конструктора, перевели работать в Таганрог. Именно там и должен был решиться её главный жизненный вопрос.
Отец, Василий Алексеевич, сам был человеком артистичным: обладал прекрасным баритоном, играл на скрипке. Но для дочери, которая была увлечена музыкой, он хотел «серьёзную» профессию. Он был убеждён, что пением на жизнь не заработаешь. Лена, пытаясь угодить отцу, даже год отучилась на подготовительных курсах в Радиотехническом институте, но её продолжало тянуть к музыке. В итоге она всё-таки настояла на своём и поступила в Ростовское музыкальное училище.
Проучившись там год, она поняла, что это — полумеры. И решилась на главный бунт в своей жизни. Тайком от отца она поехала в родной Ленинград — поступать в Консерваторию. Она явилась на экзамены, не подготовившись ни к одному общеобразовательному предмету. И с обезоруживающей честностью в этом призналась приёмной комиссии. Сказала, что не готова, но попросила просто её послушать.
И ей позволили спеть. Комиссия забыла и про правила, и про экзамены. Голос был такой мощи, что Лену зачислили немедленно, взяв формальное обещание, что «хвосты» она сдаст как-нибудь потом (про это «потом» впоследствии никто больше не вспоминал).
Когда отец узнал о её самовольстве, разразился страшный скандал. «Ну и будешь петь в ресторанах перед алкашами, поздравляю!» — писал он дочери в письме, искренне не веря, что из неё выйдет толковая певица.
Лена восприняла это как предательство. Тогда она объявила родителю бойкот — категорически отказывалась принимать деньги родителей. Когда ей приходили почтовые переводы, она шла на почту и молча отправляла их обратно.
Эта холодная война закончилась лишь спустя несколько лет. Закончилась она в тот день, когда дикторы всех радиостанций Советского Союза объявили, что студентка Ленинградской консерватории Елена Образцова заняла первое место на Международном конкурсе в Хельсинки.
Василий Алексеевич встретил её на вокзале. В руках он держал простой самодельный плакат, который для неё был дороже всех будущих наград. На нём было написано: «Привет моей лауреатше!».
Карьера Елены Образцовой развивалась с сумасшедшей скоростью. После окончания консерватория в 1963-м году, она стала солисткой столичного Большого театра. Ей, как солистке, выделили квартиру, в которой она поселилась вместе со своим мужем — Вячеславом Макаровым.
Они познакомились ещё в Ленинграде, когда она была третьекурсницей, а он — студентом физфака. Классический союз «физика» и «лирика». Он был учёным, доцентом, человеком с серьёзной работой — как раз то, что так одобрял отец Елены.
Ради её карьеры Макарову пришлось выбирать: оставаться в Ленинграде, где у него были все перспективы, родственники и друзья, или ехать в Москву за женой-певицей. Он выбрал её.
Семейная жизнь быстро превратилась в личный подвиг Вячеслава Макарова. Пока Образцова покоряла мир, гастролируя по много месяцев, её муж взял на себя весь быт. Он сам сделал ремонт в их новой квартире на Патриарших прудах, занимался уборкой, готовкой, покупками и воспитанием их новорожденной дочери Лены.
По ночам, уложив ребёнка, он садился за свои научные статьи, а перед сном обязательно заказывал междугородний звонок, чтобы услышать голос жены, где бы она ни была.
Вячеслав был идеальным мужем для звезды. Он ждал её с гастролей, баловал нарядами, однажды потратив последние деньги на каракулевую шубу, о которой она мечтала.
Но этот быт, построенный только на его самоотверженности, давал трещины. Дочь Лена росла папиной дочкой, ведь именно он заботился о ней, помогал делать уроки и даже объяснял, когда она подросла, почему у неё раз в месяц болит живот.
Сохранилось детское письмо маленькой Лены, адресованное тёте: «Папа сейчас на работе, а мама куда-то опять уехала. Я уже забывать стала, как она выглядит. Всё время с папой… Но нам и вдвоем хорошо».
Пока муж Елены Образцовой в одиночку обеспечивал тыл, в их доме на Патриарших всё чаще бывал человек из её, сценического мира.
Это был дирижер Большого театра Альгис Жюрайтис, давний друг семьи. Он развелся с супругой и тяжело переживал развод, был подавлен и даже подумывал об уходе в монастырь. Елена Васильевна и её муж Вячеслав, как друзья, старались его поддержать, звали в гости, пытались утешить.
Но в какой-то момент дружеское утешение переросло в нечто большее. Елена и Альгис ведь оба были творческими людьми. У них мгновенно стали рождаться совместные идеи, которые они воплощали в жизнь.
Елена Образцова долго не замечала, что Альгис ухаживает за ней не как за другом, а как за женщиной. Как ни странно, первой это увидела её дочь. Именно она однажды высказала матери предположение, что Альгис в неё влюблён.
Многое определил один эпизод, случившийся на вокзале. Образцова возвращалась с очередных гастролей. Мужа, Вячеслава, в тот день отправили куда-то по работе, и он попросил Альгиса встретить Елену. Когда поезд начал тормозить у платформы, певица увидела в окне, как Альгис с огромным букетом бежит по перрону.
В ту секунду, по её собственному признанию, её «как током ударило». Начался тайный роман. Певица ходила с Альгисом на свидания по ресторанам, приводила его домой, когда официальный муж был на работе. Образцова призналась Вячеславу в том, что полюбила другого, только через два года.
Коллеги в театре посудачили и забыли. Муж, в конце концов, пережил. Но был один человек, который её не простил.
Образцова думала, что дочь, уже десятиклассница, поймет её, как женщина женщину. Она попыталась объяснить ей свои чувства, ища поддержки. Но наткнулась на яростный отпор. Лена обожала отца. Она видела, как он годами тащил на себе весь быт, как старательно её воспитывал, пока мать покоряла сцены.
В глазах дочери мать стала предательницей. Лена замкнулась, стала дерзкой, начала демонстративно курить — тот самый инцидент в школе стал лишь верхушкой айсберга. С мамой она не разговаривала три года. А когда они всё же случайно где-то пересекались, дочь обращалась к ней ледяным тоном и исключительно на «Вы»: «Здравствуйте, Елена Васильевна».
Образцова всеми силами пыталась наладить общение с дочкой. Звонила, умоляла простить, пыталась объяснить. Для певицы это была главная трагедия. От невозможности достучаться до дочери, Елена Васильевна на нервной почве потеряла голос и отменила все запланированные на год вперёд концерты.
После развода, для певицы начались 17 лет счастья с Альгисом Жюрайтисом. Её второй супруг был человеком со «странностями» — всерьез увлекался йогой, восточной философией, не ел ни мяса, ни рыбы. Но широта его жестов была ей под стать. Однажды на аукционе «Сотбис» он потратил на подарок для любимой весь свой гонорар, полученный за длительные гастроли — купил коллекционную брошь Фаберже «Снежинка», не оставив себе денег даже на еду.
Спустя семнадцать лет брака, в 1998 году, Альгиса не стало. Его уход стал для Елены Образцовой катастрофой. Больше года она находилась в тяжелейшей депрессии, замкнулась в себе, потеряла всякий интерес к жизни. Спасала только работа. Несмотря на горе, она не отменила ни одного контракта и концерта.
По-настоящему её вернул к жизни Роман Виктюк. Он познакомился с ней и при первой же встрече предложил то, чего она никак не ожидала — драматическую роль в своём спектакле «Антонио фон Эльба».
Образцова погрузилась в работу с молодой труппой, которая репетировала прямо у неё на даче. Ради этой роли, где по сюжету в неё влюбляется молодой партнёр, она не только сделала подтяжку лица, но и похудела за два месяца на 28 килограммов. Ей было важно, чтобы зритель верил, что в неё ещё можно влюбиться.
Жизнь Елены Образцовой, казалось, налаживалась. Дочь Лена, повзрослев и сама став матерью, смягчилась. Она даже вместе со знаменитой мамой выступала на одной сцене.
Со стороны это выглядело как долгожданное примирение, но близкие понимали: обида дочери на мать никуда не исчезла. Впрочем, Елена Васильевна не торопила события, полагая, что у неё в запасе ещё много лет, чтобы всё окончательно наладить.
Певица не собиралась умирать. Две разные гадалки из разных стран предсказали ей, что она доживет до 96 лет. Она в это верила. Даже когда тяжело заболела и легла на сложнейшую операцию в Лейпциге, она продолжала шутить.
Услышав, что её подруге звонит муж, она попросила передать ему: «Скажи, что мне пластическую операцию делают. Молодой и красивой выпишусь. Пусть он тебя бросает и на мне женится».
Как раз в этой немецкой клинике, после той самой «пластической» операции (на самом деле певица лечилась от лейкемии), её не стало в 2015 году. И только после этого вся глубина старой обиды, которую дочь носила в себе десятилетиями, вырвалась наружу.
Сестра Образцовой рассказывала, что племянница и после ухода матери продолжала ковырять старые раны. Когда родные приехали на дачу певицы, их ждала страшная картина. При жизни Елены Васильевны повсюду висели фотографии её любимого мужа, Альгиса Жюрайтиса. Теперь они все исчезли.
Дочь сняла со стен все снимки отчима — того самого «разлучника». Часть фотографий сожгла, другую часть — разорвала в клочья. О 17 годах счастья её матери напоминали лишь выцветшие квадраты на обоях да следы от гвоздей.
И всё же, в этой истории есть ещё один, последний штрих. При всем этом трагическом конфликте с дочкой, Елена Васильевна до конца оставалась матерью. Всё своё немалое наследство она, несмотря ни на что, оставила дочери, а не многочисленным «приживалам», которые вились вокруг знаменитости до самой её смерти.
