Москва, 1981 год. В просторной квартире на проспекте Мира, когда-то полной жизни, теперь царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь гулом хмельной компании за дверью.
Там, в большой комнате, веселился его сын Александр с друзьями. А здесь, в маленькой спальне, сидел 82-летний старик. Заслуженный, народный, знаменитый. И запертый.
На столике у кровати лежал кусок хлеба и стоял стакан с водой — всё, что Мартинсон успел ухватить до того, как сын повернул ключ в замке.
Унижение было физическим, оно сковывало горло, не давало дышать. Потомок шведских баронов, человек, которому аплодировал Париж, превратился в пленника в собственном доме.
Дрожащая рука актера потянулась к тяжелому эбонитовому телефону. Пальцы с трудом попадали в отверстия диска. Номер «02» Мартинсон набрал как в тумане.
Это был не акт родительского гнева. Это был крик о помощи. Предельный жест отчаяния человека, доведенного до последней черты. Артист не знал, что этот звонок, сделанный в надежде образумить, станет роковым. Он просто больше не мог терпеть.
Принц из Серебряного века
Сергей Мартинсон родился на излете XIX века, в 1899 году, в мире, который совсем скоро исчезнет навсегда. Детство мальчика прошло в самом сердце Петербурга, в атмосфере, пропитанной искусством и аристократизмом.
Отец, барон Александр Александрович Мартинсон, был успешным промышленником, шведом по происхождению. Мать, из русского дворянского рода, привила сыну любовь к прекрасному.
Их дом был центром притяжения петербургской интеллигенции. Здесь бывали художники, поэты, музыканты. Сам Александр Скрябин садился за их рояль, и звуки его музыки наполняли гостиную.
Маленький Сережа, наблюдательный и артистичный, впитывал эту атмосферу. Он рос, как экзотический цветок в оранжерее, — в мире тонких материй, изысканных манер и интеллектуальных бесед.
Революция 1917 года разбила эту оранжерею вдребезги. Мир, в котором вырос Сергей, рухнул. Отец потерял все. Но Сергей, кажется, унаследовал от отца удивительную способность к выживанию.
Следуя родительскому совету, юноша поступил в Технологический институт — попытка встроиться в новую, прагматичную реальность. Но его артистичная натура тянулась к другому.
В итоге призвание победило. Мартинсон бросил нелюбимую учебу и поступил в Институт сценических искусств. Это был его осознанный выбор, его личный бунт.
Аристократ пошел в лицедеи — профессию, которую в его прежнем мире считали не самой почтенной. Но именно там, на сцене, он наконец почувствовал себя на своем месте.
Советский Чаплин и клеймо «пустого актера»
Настоящим домом для Мартинсона стал театр Всеволода Мейерхольда — самое авангардное, смелое и скандальное место на театральной карте Москвы 20-х годов. Мейерхольд, гениальный режиссер-новатор, сразу разглядел в Мартинсоне уникальный дар.
Невероятная пластика, почти акробатическая гибкость, лицо, способное в одно мгновение сменить маску печали на маску фарса, — Мартинсон был идеальным актером для биомеханики Мейерхольда.
Звездным часом Мартинсона стала роль Хлестакова в «Ревизоре». Это был не просто успех, это была сенсация. Во время гастролей театра в Париже в 1930 году французская пресса пестрела восторженными рецензиями.
Критики, не сговариваясь, называли его «советским Чарли Чаплином», восхищаясь его эксцентрикой и комическим даром с нотками печали.
Но дома актера ждал холодный душ. Пока за границей им восхищались, на родине советская критика клеймила его «формалистом» и «пустым актером». Его утонченная, гротескная манера игры не вписывалась в каноны зарождающегося соцреализма.
В 1938 году театр Мейерхольда, ставший слишком смелым и сатирическим для той эпохи, был закрыт. Самого режиссера вскоре арестовали, его путь оборвался в застенках. Для Мартинсона это была не просто потеря работы. Это было крушением его вселенной, первым сокрушительным ударом, который нанесла ему система.
Спасение пришло из кинематографа. Но и здесь артиста ждала двойственная судьба. Его «несоветская», аристократическая внешность, его уникальная пластика оказались востребованы для ролей «чужих» — шпионов, диверсантов, иностранных специалистов и, конечно, карикатурных врагов.
В 1939 году Мартинсон сыграл Дуремара в «Золотом ключике».
А потом актер сделал то, на что после самого Чаплина в мировом кино долго никто не решался. Мартинсон несколько раз сыграл фюрера — в сатирических короткометражках и «Боевых киносборниках».
Его фюрер был одновременно смешным и отталкивающим — жалкий, истеричный персонаж. Это было мощный художественный прием в годы тяжелейших испытаний для страны.
Но для самого актера это амплуа стало и проклятием. Мартинсон стал главным кинозлодеем и комиком страны, и за этой маской уже мало кто хотел видеть тонкую, ранимую душу аристократа, читающего в перерывах между съемками стихи поэтов Серебряного века.
Женщины и потери
В личной жизни Сергей Мартинсон отчаянно искал тепла и семейного уюта, но судьба раз за разом отнимала у него эту надежду.
Первый брак с актрисой Екатериной Ильиной был омрачен общей бедой. Из четверых детей, родившихся в этом союзе, выжила только одна дочь, Анна. Представить себе горе родителей, потерявших троих младенцев, невозможно.
Эта общая боль не сплотила их, а, наоборот, выстроила между ними стену. Позже в качестве причины развода они укажут «отсутствие духовной связи», но на самом деле их союз был разрушен непосильным горем.
Новой привязанностью стала Лола Добржанская, яркая и обворожительная танцовщица. Это был глоток свободы, богемный роман, полный увлеченности и веселья.
Лола обожала шумные компании, в их доме бывали иностранцы, что в те годы было крайне небезопасно.
Они не регистрировали отношения, хотя в 1939 году у них родился сын Александр. А в 1946-м сказка закончилась.
Лолу арестовали по сфабрикованному обвинению в шпионаже и отправили в лагеря, из которых она уже не вернулась. Мартинсон остался один с маленьким сыном.
Мальчик, лишенный материнской заботы и с вечно пропадающим на съемках отцом, рос в атмосфере вседозволенности. И вот, предсказуемый, в общем-то, итог: связался с какими-то сомнительными типами, и дорожка привела его совсем не туда. Для отца это, конечно, стало тяжелейшим испытанием.
Последнюю попытку обрести семейное счастье Мартинсон предпринял в 48 лет. На съемках фильма «Подвиг разведчика» актер познакомился с молоденькой ассистенткой по монтажу Луизой. Она стала его третьей, официальной женой.
В этом браке родилась дочь Наташа. Казалось, вот оно, семейное счастье. Но их жизнь не сложилась. После развода Луиза с дочерью ушла, а Мартинсон, как истинный джентльмен, оставил им кооперативную квартиру.
К началу 70-х актер подошел опустошенным. Две дочери жили своей жизнью, а сын Александр, повзрослев, стал его главной болью.
Сын
Александр Мартинсон вырос человеком, не знавшим ни в чем отказа. Избалованный отцом, который пытался компенсировать отсутствие матери, Александр так и не научился нести ответственность за свою жизнь.
Он не хотел работать, жил за счет знаменитого отца и считал, что весь мир ему должен.
Когда Сергей Александрович состарился, его квартира превратилась в место шумных сборищ. Александр приводил домой компании, устраивал гулянки. На робкие попытки отца урезонить их, Александр просто запирал его в комнате.
Это был медленный, мучительный распад личности на глазах у беспомощного отца. Великий комик, смешивший всю страну, не мог справиться с собственным сыном.
И тогда, доведенный до отчаяния, артист совершил тот самый звонок. Сергей Александрович не хотел сажать сына. В его наивном, аристократическом представлении, милиция должна была «провести беседу», «поставить на учет», «припугнуть». Он хотел лишь, чтобы эта мучительная ситуация прекратилась.
Реальность оказалась куда суровее. Александра задержали за тунеядство, но в ходе следствия всплыли и другие эпизоды правонарушений. Приговор был строгим: 4,5 года лишения свободы.
Для Мартинсона это стало ударом, от которого он уже не оправился. Артист осознал весь масштаб своего поступка. Он, отец, отправил единственного сына за решетку.
Его поглотило без остатка огромное чувство вины. Сергей Александрович писал сыну отчаянные, полные раскаяния письма в колонию, но ответа так и не получил.
Занавес в тишине
Старшая, любимая дочь Анна, еще в 70-х эмигрировала с мужем-режиссером в США. Артист до безумия тосковал по ней, мечтал хотя бы раз увидеть. Но советские власти, которым Мартинсон служил верой и правдой всю свою жизнь, раз за разом отказывали ему в выездной визе, находя абсурдные предлоги.
Дочь Наталья, которая стала актрисой, тоже в итоге покинула страну, но уже в 90-х.
Последние годы жизни Мартинсона превратились в печальный ритуал. Утром — работа в Театре-студии киноактера или на съемочной площадке, где он надевал привычную маску неунывающего весельчака, острил, рассказывал истории.
Никто и не догадывался, какая бездна отчаяния скрывается за этой маской.
А вечером — возвращение в пустую, холодную квартиру, где все напоминало о его личном горе.
Артист ушел из жизни осенью 1984 года, в возрасте 85 лет. По горькой иронии судьбы, именно в это время на экраны вышел последний фильм с его участием — «И жизнь, и слёзы, и любовь». Название оказалось пророческим.
Сергей Мартинсон оставил после себя много кинообразов, его голосом говорят десятки мультяшных персонажей. Мартинсон навсегда остался в истории кино как гений эксцентрики. А сам ушел в абсолютной тишине, так и не дождавшись письма от сына.
Мы рассказываем истории, которые стирают грань между Звездами и обычными людьми, возвращая нас к самому важному.
