Мария все детство провела в жутких трущобах: ванна в плесени, обои свисают со стен, деревянный скрипящий пол, который не красили десятилетиями. В туалете не было бачка, смывать приходилось из ведра.
Но в 90-х все так жили. Ни у кого не было денег. По этой причине гостей в дом не звали, приходили только самые близкие.
Казалось, что это время никогда не закончится. Но, в начале нулевых, появился свет в конце тоннеля. Один сосед обшил дом модным тогда сайдингом, другой отремонтировал крыльцо, третий поменял ворота. И понеслось. Улица строилась, отделочные материалы возили машинами.
Но только не семья Маши. Отец так и твердил: денег нет. Если делать, то делать капитально. А это какие суммы…
Стало понятно: разруха не в клозетах. Она в головах.
Маша вырвалась из отчего дома, перебралась в Москву. С подружками снимали квартиры. Они были не лучше, никто не собирался баловать евроремонтом квартирантов.
Мария начала работать, скопила небольшую сумму денег. С гордостью ехала с этими деньгами домой, думала, отдаст родителям, а те, наконец-то, сделают ремонт.
Отец устроил истерику. Кричал целый час. Заявил, что не позволит посторонним людям (электрикам, сантехникам и штукатурам) устраивать шум и бардак в его доме. И вообще. Еще начнут смеяться над ним. Скажут, что не мужик, что руки не из того места растут.
Забирай, дочка, свои деньги и езжай туда, откуда приехала.
Маша оставила матери часть денег. Пока отец лежал в больнице, удалось установить сливной бачок в сан.узле.
Через несколько лет Маша вышла замуж за своего ровесника. Сначала снимали, потом перебрались в квартиру, которая досталась мужу от бабушки.
Такая же разруха, как и в детстве.
Маша до поры до времени любила ходить по мебельным магазинам и рынкам, где обои и ламинат продают. Мечтала. А потом перестала. Слезы наворачиваются.
Мать муж запретила что-либо переделывать в квартире.
«Вот накопите на свое жилье, там и распоряжайтесь»
Мария копила. Одна. Мужу было и так хорошо. Подумаешь, ремонт. Чай, не дворяне. Скажи спасибо, что не надо ипотеку платить.
Стыдно было позвать к себе друзей сына. Стыдно было вызвать врача на дом.
Иногда в квартиру приходили люди — проверить газовое оборудование или счетчики на воду. Казалось, что их взгляд сквозит по стенам, а лицо выражает недоумение, брезгливость.
Маша все-таки решилась на ипотеку. Собрала внушительный первоначальный взнос, оформила двушку. Переехали с мужем и сыном.
Женщина думала, что вот теперь, в своих стенах, они развернутся. Устроят все, как надо. Наведут порядок и уют. Но муж не собирался напрягаться. Ни финансово, ни физически. Купленный клей и обои месяцами лежали в углу прихожей. Люстр не было, вместо них — дешевые колпачки из фик-прайса.
Маше было обидно, что она одна тянется к свету. А мужу это не нужно.
Мария честно призналась мне, что завидует тем, кто живет в чистом, уютном гнездышке. У кого на это хватает средств. Тем, кто любит свой дом.
Знакомые советуют ей развестись с равнодушным, безучастным мужем. Но это означает только одно — отдать половину квартиры. И снова начать с нуля. Или жить в чужих квартирах.
По ее наблюдению, муж за эти годы стал озлобленным, завистливым, презирает богатых. Тех, у кого и квартира, и дача, и вилла с видом на море в августе, удобный автомобиль, ужин в ресторане, качественная одежда, доступ к медицинским услугам.
Маша уверена, что таким человека делает не безденежье, а декорации жизни. У нее есть знакомые, которые живут с детства в просторных домах, с коврами, каминами, деревянными лестницами, ведущими на второй этаж. Они все очень добрые, отзывчивые люди.
