Еще в 60-х ему полюбился праздный, гедонистический образ жизни: лучшие рестораны, качественные напитки, долгие размеренные беседы под живую музыку. Он умел зарабатывать на такую жизнь уже в свои 20 лет. Но в Стране Советов праздник оказался недолгим: за махинации с валютой оборотистый парень угодил за решетку, и вышел лишь спустя 17 лет.
Какая судьба ждала сидельца, который за долгие годы отвык от реальной жизни?… Вы скажете – забытье и бедность. Но не тут-то было! Айзеншпис вышел, быстро сориентировался в изменившихся реалиях страны и стал самым успешным продюсером 90-х.
Мало кто знает, что Юрий Шмильевич был, вообще-то, женат. Его имя принято ассоциировать с раскруткой мальчика с улицы Сташевского; с успехом группы «Кино»; с раньше времени почившим Леонидом Нерушенко; с его водителем, а позже и правой рукой – Иосифом Пригожиным; со связями в криминальном мире.
Но его личную жизнь обычно обходят стороной в разговорах, выставляя его чуть ли не сами понимаете кем. Эти мифы мы и попробуем сегодня развенчать.
Бытует мнение, что продюсирование как сфера деятельности появилась только в 90-е. Это заблуждение. Просто раньше термина такого не было. Но рядом с любым успешным артистом маячил рядом предприимчивый человек, который использовал свои связи и коммерческую жилку для того, чтобы грамотно монетизировать талант подопечного.
У Высоцкого это был Валерий Янклович, у молодой Пугачевой это был Стефанович (и не только он), у «Электроклуба» и молодой Аллегровой – Дубовицкий. Так что все было, просто термина не было.
Первую свою группу он создал еще в студенческие годы. Учась на инженера-экономиста, он с приятелями-музыкантами создал рок-группу «Сокол» (по названию ближайшей станции метро). Этот московский район был непростым. Обилие интеллектуалов: НПО «Алмаз» (ракеты), Курчатовский институт, МАИ.
Понятно, что и дети, родившиеся и живущие там – в основном дети научных работников, дети военных – одним словом, приличная публика. Солисты группы – Гончарук (успел отслужить в армии) и Ермаков (учился в ВУЗе, сын генерала ПВО) позвали к себе Юру, который подтянул барабанщика Тимашова и клавишника Черныша.
Так Айзеншпис и создал фактически свой первый коллектив, в котором стал негласным лидером. Продюсер, администратор, импресарио – называйте его как хотите, именно он нашел ребятам «фирменные» гитары. И именно Юрий узнав, что в продажу только-только поступили отечественные клавиши «Юность», съездил на такси (!!!) в Муром, чтобы приобрести новинку. Были деньги. И было желание.
«Зная мою активность и организаторский талант, друзья назначили меня кем-то вроде импресарио. Для всех нас дело было новое, неизведанное, и мы походили на слепых котят. Тем не менее, группа росла как творчески, так и материально».
Билеты на «Сокол» Айзеншпис продавал по собственной схеме: договаривался с руководителями клуба, скупал все билеты на вечерний киносеанс, затем продавал их уже как билеты на концерт, уже по завышенной цене. Вырученные деньги тратил на валюту.
Тогда же у него появились крупные суммы. 20-летний Юрий мог позволить себе посетить, к примеру, столичный ресторан и оставить там за вечер сумму, которая составляла месячный оклад обычного работяги. Деньги всегда любили Юру и, словно по мистическому стечению обстоятельств, буквально липли к нему.
Феерия праздной жизни длилась недолго. В 1969 году «Сокол» распался, так и не оставив после себя ни одной записи. А в 1970-м (в некоторых источниках – 1969-й) был арестован Юрий Шмильевич.
Ему тогда было 24 года, его осудили на 9 лет по статье 88 УК «О нарушении правил валютных операций». Во время отбытия наказания Айзеншпис вновь нарушил закон (опять по той же 88-й статье) и добавил себе еще 10 лет.
В 1988 году освободился, отсидев в общей сложности 17 лет, 8 месяцев и 8 дней.
Айзеншпис рассказывал позже, что умному человеку (коим он себя считал) хорошо жилось даже в заключении. Даже там его доход измерялся тысячами рублей, а к строительной грязной работе он не прикасался. Если интересен этот период его жизни – в рунете остались подробные его воспоминания о том времени.
Вхождение в обычную жизнь шло у Айзеншписа трудно, и весь первый год на свободе он провел в больницах: то инфаркт, то депрессия.
Из воспоминаний Евгения Додолева:
«Айзеншпис сам подошёл к нам и представился. Со своей фирменной улыбкой признался, что тот факт, что я упоминал его в публицистических расследованиях, значительно облегчал ему коммуникацию с лагерным руководством <…> Думаю, потому, что сам он был заточен на пафос и, скажем так, понты. Что в целом свойственно мэтрам музыкального бизнеса.
Выглядел он на тот момент так себе: металлические зубы + джинсовая «варёнка», уже стремительно выходящая из моды. Ну, ещё и сломанный нос»
Работая на фестивале «Интершанс-89», он познакомился с симпатичной помощницей режиссера. Елена Ковригина была женщиной самой обыкновенной (что является комплиментом, учитывая нравы в серпентарии русского шоу-бизнеса).
Их роман не был романом в привычном смысле этого слова, все развивалось не по типичному сценарию. Скорее это был взаимовыгодный союз двух хватких приземленных людей, которые не витали в облаках и не смотрели на жизнь через розовые очки. Елена понимала, что за человек перед ней. А Юрий и не пытался демонстрировать рыцаря на белом коне.
В 1993 году у Юрия и Елены родился сын Михаил. Забегая вперед: после смерти Юрия Елена стала женой режиссера «Дома-2» Леонида Гюне. Сын в 2014 был пойман с запрещенными веществами, скандал удалось замять.
Елена Ковригина регулярно появлялась с мужем на мероприятиях, но об этом почему-то не очень любят писать и вспоминать. Куда как как больше занимали публику слухи о «голубом лобби» продюсера, которые, учитывая 17 лет в заключении в прошлом, были вполне обоснованы.
Сам Айзеншпис об этой стороне своей жизни никогда не рассказывал. Александр Стефанович в одном из интервью допускал, что «отсидка в тюрьме могла повлиять на ориентацию Айзеншписа».
На обломках Союза его карьера стала расти, как на дрожжах. Он брал в оборот молодые коллективы, раскручивал их и снимал все финансовые сливки. У него был своеобразный дар: находить общий язык с любым человеком, независимо от политических воззрений, музыкальных жанров, жизненных предпочтений, и выделять из знакомств финансовую выгоду для себя.
«Айзеншпис не был скупердяем, напротив, помню его щедрым, готовым одалживать деньги на произвольный срок (подозреваю, не только мне), внутренне с ними расставаясь.» (с) Е.Додолев
Конечно, вокруг такого мужчины вились дамы. Гражданская жена мудро смотрела на это сквозь пальцы, прекрасно понимая, что это не тот мужчина, на которого можно набросить хомут манипуляций и поселить его дома.
Евгений Фридлянд про Юрия Айзеншписа:
«Я прекрасно помню, как все немного подтрунивали над Айзеншписом за то, что он начинал обзванивать радиостанции с семи утра. Как приезжал первым на все светские и музыкальные мероприятия и уезжал последним, когда его артист, назло всем, выдавал почти полный сольный концерт…
Но к коллегам по цеху он относился по-доброму и с уважением. Ко мне всегда подходил, я жал его маленькую руку, а он интересовался, кто это для меня делал такую модную аранжировку и кто так по-фирменному сделал сведение записи»
Приписывали ему романы и с подопечными певицами. Некрасивая история получилась с дочкой состоятельного банкира еврейского происхождения, очень богатого человека. Александр Гейман убедил посредством огромных сумм взять свою дочь, Светлану Гейман («Линду»), на раскрутку.
Когда и кто пустил сплетню о том, что Юрий был не только ее продюсером, но и питал к ней интерес другого характера – неизвестно. Якобы, именно поэтому папа забрал Свету и «передал» ее Фадееву. На самом деле Айзеншпис признал Свету совершенно бесталанной и деревянной, а отец крепко обиделся на такой вердикт.
Кстати, с молодым Фадеевым Айзеншписа в профессиональном плане связывала не только Линда. Та же Катя Лель повторила путь Линды: не сработавшись с Юрием, отправилась к Фадееву (но и тот недолго с ней поработал, расставшись после альбома «Джага-джага»).
Женщины любили его, да и он их любил. По-своему – так, как любит человек с холодным разумом. Никогда ни за одной не бегал, не влюблялся до необходимости унижаться или покупать любовь.
Про Батурина/Рудковскую/Билана (который стал последним проектом в жизни продюсера) ходил один упорный слух в 00-х. Что вообще соединило Батурина, его молодую жену Яну и «побитого жизнью» Айзеншписа?
Слух этот в том, что Айзеншпису был интересен вовсе не молодой протеже Билан, а давним его партнером был как раз таки Батурин – и видели их вместе не раз, и в бизнесе они друг другу доверяли. История там темная. После смерти Юрия и уголовного дела на Батурина Билан и Рудковская прекрасно сработались.
Отрывок про последние дни Юрия из книги Я.Рудковской «Как закалялась сталь».
«…Он лежал на больничной койке, утопая в огромной подушке, резко выделяясь на фоне кипенно-белых простыней, такой худенький и беззащитный, словно тростинка. За тот месяц, пока мы с ним не виделись, он стаял как свечка, и от него одни глаза остались – умные, живые, проницательные глаза.» (с)
Годы, проведенные в заключении, аукнулись целым букетом проблем со здоровьем. Айзеншпис никогда не «ныл» по поводу здоровья, всегда делая вид, что весел и бодр. А может, и не делал вид, а на самом деле так себя чувствовал.
Когда с тяжелым приступом его экстренно привезли в больницу и облегчили состояние, продюсер уговорил врачей ненадолго отпустить его — хотел поддержать Билана на церемонии вручения премии. Он не дожил до нее два дня.
