Марина Полицеймако — феномен верности театру. Выпускница Щукинского училища сразу нашла свой творческий дом на Таганке и пронесла эту преданность через всю жизнь.
В ее актерской судьбе была удивительная диспропорция: на сцене она блистала в острых, характерных ролях у Любимова, а в кино, несмотря на обширную фильмографию, почти всегда оставалась в тени. Пятьдесят ролей, но лишь единицы из них — главные. Кинематограф так и не воспользовался даром актрисы по-настоящему.
*
Происхождение Марины Полицеймако было уникальным сплавом культур, словно специально созданным для большой сцены. Рожденная в 1938 году в Ленинграде, она унаследовала греческие корни от отца Виталия Полицеймако (урожденного Полицеймакоса). И еврейские — от невероятно красивой и артистичной матери Евгении Фиш.
Их брак был союзом двух театральных стихий: он — массив скалы из легендарного БДТ, она — яркая и легкая звезда эстрады.
Войну родители застали вдали от родного дома. Виталий — на гастролях в Средней Азии, Евгения — на Дальнем Востоке. А маленькая Маришка с бабушкой остались с суровой реальностью надвигающейся блокады Ленинграда.
Евгении пришлось проявить невероятную силу духа, чтобы настоять на срочном отпуске и добраться до близких. И, наспех собрав самые необходимые вещи, перевезла мать и дочь в безопасное место. Воссоединиться семья смогла уже много позже в Кирове, куда был эвакуирован БДТ.
Марина очень любила своих родителей и всегда во всем старалась брать с них пример. Возможно, поэтому, когда пришло время выбирать профессию, не мыслила для себя иного пути. Однако отец неожиданно воспротивился выбору, заявив, что у нее «не тот характер» для актерской доли. В его словах была трезвая оценка ранимой натуры дочери, но девушка тогда восприняла их как предательство.
Обида оказалась сильнее мечты. В отместку вместо театрального института она отправилась работать на электроламповый завод. Но как только пыл угас, подала документы в ленинградское театральное училище.
Здесь наша героиня познакомилась со своим будущим мужем Игорем Павлоградским. История их отношений развивалась стремительно: свадьба, переезд в Москву по его инициативе. Даже рождение сына Юры не сбило их график. Оба супруга тут же поступили в столичные театральные ВУЗы. Марина в «Щуку», Игорь в «Щепку».
Однако семейная идиллия длилась менее года. Марина оказалась в чужом городе совершенно одна, без какой-либо поддержки. В самое трудное время ей пришлось даже оставить маленького Юру с бабушкой. А самой ютиться с соседками в комнате общежития.
Лишь спустя время, закрепившись в труппе легендарной Таганки и получив заветные метры в коммуналке, она смогла забрать сына к себе. Но и тогда испытания не закончились. Бесконечные репетиции и спектакли вынудили ее нанять няню, чтобы совмещать служение театру с материнством.
Творческий путь Полицеймако на Таганке был украшен яркими, разнохарактерными образами: от хрупкой и трагичной Лизы Бричкиной в «А зори здесь тихие…» до ироничной госпожи Сарти в «Жизни Галилея» и чеховской Ольги. На вопрос о верности одному театру Марина Витальевна отвечала с достоинство:
— Для меня преданность — не просто слово, а качество души.
Даже когда здоровье стало изменять и каждый шаг давался с трудом, она не мыслила жизни без сцены, выходя к зрителю в тех ролях, что еще могла играть. И была по-настоящему счастлива. Для нее Таганка была не просто работой, здесь она познакомилась со своим вторым мужем, личность которого предпочитала скрывать ото всех, включая родных.
В 1972 году в труппу Таганки пришел новый актер — Семен Фарада. Их первая встреча случилась в полумраке театрального коридора, но и этого хватило, чтобы понять: судьба свела их неслучайно.
Инициатива в их сближении вряд ли исходила от Марины. Она была не из тех, кто делает первый шаг. Хотя ее собственный союз давно трещал по швам, а слово «развод» уже стало привычным в семейных ссорах.
Но Фарада окружил ее таким тактичным и ненавязчивым вниманием, что его ухаживания больше походили на какую-то тонкую игру. Он умел говорить о чувствах не словами, а поступками, и ей оставалось лишь восхищаться его деликатностью.
Вскоре оба поняли, что продолжать скрывать очевидное бессмысленно. В 1976 Марина и Семен официально стали мужем и женой. В этом же году у них родился сын Михаил.
Их счастье казалось идеальным: взаимная любовь, профессиональная востребованность, радость семейного единения. Однако в конце 80-х безоблачную жизнь омрачила беда. У Семена Львовича начались серьезные проблемы со здоровьем. Операция на сердце и искусственный клапан стали лишь первыми звеньями в цепи суровых испытаний.
В 2000 году обширный инсульт заставил его заново учиться жить: говорить, ходить. За ним последовали перелом шейки бедра и второй удар. Девять долгих лет Марина Витальевна самоотверженно ухаживала за любимым мужем, не позволяя себе ни слова жалобы.
Его уход в 2009 году стал для нее тяжелейшей утратой. Актриса признавалась, что смириться с одиночеством было невыносимо трудно. И лишь сцена, верная Таганка, давала ей силы жить дальше.
Их сын Михаил, продолживший актерскую династию, как-то заметил, что кинематограф так и не разглядел по-настоящему масштабного таланта его матери. Блистательную театральную актрису в кино явно недооценили.
Сама Марина Витальевна объясняла это иначе. Все упиралось в ее характер и верность театру. Юрий Любимов, худрук Таганки, ревниво оберегал свою труппу от съемок, а она… а она просто не умела пробивать стены. Ей всегда не хватало той самой бойцовской хватки, о которой говорил еще ее отец, когда отговаривал от актерской стези.
Но был и еще один, очень личный фактор, ограничивавший ее кинокарьеру. Семен Фарада, обожавший домашний уют, часто выступал против съемок жены. Его методы были своеобразны. Он мог притвориться больным и просто сказать:
— Я не хочу, чтобы ты играла.
Его искреннее, хоть и эгоистичное желание видеть жену дома встречающей с гастролей, с пирогами и вкусными котлетами, часто перевешивало ее профессиональные амбиции.
Марина Витальевна с грустью признавалась, что, как и во многих семьях, ей приходилось многое прощать и терпеть. Однако, когда случилось прямое предательство — супружеская измена, ее чаша терпения переполнилась. В тот момент она была готова расстаться с мужем.
— Остановил Миша: умолял не прогонять отца, которого очень любит. Не знаю, чем бы все кончилось, но Сеня тяжело заболел, и вся жизнь повернула в другое русло…
С этих пор все ее силы уходили на уход за любимым мужем. Единственным неизменным пристанищем актрисы оставался Театр на Таганке, которому она служила до конца. Даже когда из-за больных ног выходить на сцену стало невозможно, она продолжала числиться в труппе, оставаясь его старейшей и преданнейшей артисткой до последнего вздоха.
