Недавно все мировые СМИ облетели снимки – Катрин Денев в Венеции. Гуляет по улицам, пьет эспрессо в кафе, заглядывает в сувенирные лавочки. Рядом с нею немолодой представительный мужчина. Спутник? Друг? Почему-то без подписи.
Тем временем все, кто знаком с Катрин, не могут не знать этого человека. Его зовут Жиль Дюфур, модный дизайнер, светский лев. Много лет он сопровождает ее во многих поездках по миру, во всех выходах в свет. Всегда на полшага позади. Учтивый, как английский лорд.
Ни слова лишнего, ни одного интервью или случайного признания прессе. Для Катрин Денев это важно.
За долгие годы существования на публике она сумела окружить себя надежными и преданными людьми. До последнего времени ее сводная сестра вела всю переписку, отвечала на письма поклонников, организовывала встречи с журналистами. Сейчас, кажется, ушла на покой. Разумеется, рядом с Катрин ее дочь Кьяра.
Высокая, немного сутулая, с грустными глазами своего отца Марчелло Мастроянни, маячащая за спиной у матери на всех модных показах, на всех траурных мероприятиях – как недавно на похоронах Джейн Биркин.
Но именно Жиль Дюфур в жизни Катрин – это человек-скала. Друг юности, свидетель всех ее триумфов и обломов, заботливый спутник, надежный партнер для последнего, третьего, акта.
ВРЕМЯ РАСПРОДАЖ
Сейчас в жизни Катрин, как она говорит, «сезон распродаж». Четыре года назад она продала свою уникальную коллекцию платьев и аксессуаров Yves Saint Larent, которую собирала более 40 лет. После долгих поисков и ожиданий был найден покупатель на ее дом в Нормандии. Опять же драматичная история.
Столько лет обживать старинное шале, столько сил и денег вложить в огромный сад, так страстно любить цветы, чтобы со всем этим в одночасье расстаться… Или это только наша славянская привычка устраивать из всего мелодраму на разрыв аорты? Ах, платья! Ах, сад!
Катрин Денев – прагматик и настоящая француженка, которая в этой жизни больше всего любит свободу. В том числе свободу от ненужных вещей и утомительных связей, от скучных обязанностей и бессмысленных расходов.
К 80 годам жизнь отсекает все лишнее. Сужается круг друзей, сокращаются расстояния привычных маршрутов. Всего становится меньше: желаний, амбиций, возможностей. Конечно, перед глазами у Катрин пример ее мамы, которая дожила до 109 лет.
Мадам Дорлеак, одна из самых известных долгожительниц Франции, до последнего оставалась в здравом уме. Категорически отказывалась от услуг сиделки. Жила одна. Каждую неделю собирала компанию подружек играть в бридж. Но сама Катрин считает, что такая перспектива, похоже, ей не грозит.
«Мама никогда не курила, – раздумчиво говорит она. – И, конечно, несмотря на все драмы и потери, прожила довольно спокойную, размеренную жизнь. Это не мой вариант».
Сама Денев не любитель откровенничать. Она мастер однозначных ответов, похожих на военные команды. Я брал у нее интервью три раза. И каждый раз ощущение такое, что карабкаешься по отвесной скале, рискуя сорваться в любую минуту.
На своих пресс-конференциях она держится так же неприступно и строго. Журналисты ее побаиваются. Давным-давно ей даже присудили премию «Лимон» за ее неинтересные, «кислые» интервью. А позднее стали звать «пруссачкой» за ее педантизм и умение всех строить.
ОДНАЖДЫ В «МЕТРОПОЛЕ»
Больше всего я люблю моменты, когда она разворачивается всем корпусом к тому, кто осмелился задать ей какой-нибудь вопрос, поднимает удивленную правую бровь и выдерживает долгую, нескончаемую паузу, во время которой хочется провалиться сквозь землю.
А один раз мне довелось услышать, как Катрин Денев гневается. Это было в Москве в отеле «Метрополь» во время пресс-конференции по случаю презентации ювелирной компании Chaumet, где ей была отведена немногословная роль почетной гостьи.
Какая-то девица в замызганных джинсах подняла руку и спросила: «Сколько вам, г-жа Денев, заплатили, чтобы вы приехали на эту презентацию?» – «Какой элегантный вопрос!» – прокомментировала Денев.
Все присутствующие начальники, разумеется, тут же уставились в пол, а уши переводчика предательски заалели. О, лучше бы он не переводил этот вопрос!
Потому что не успел он закончить фразу, как Денев выпрямилась, как струна, и нарочито ледяным голосом спросила, обращаясь к журналистке: «Ваше имя? Из какой вы газеты?» – «Труд», – пролепетала она. Но это уже не имело значения.
На редакцию «Труда», на зал отеля «Метрополь», где проходила пресс-конференция, на прилегающие окрестности обрушились смерч, торнадо, буря. Я сейчас не смогу воспроизвести огненный монолог Денев. Но смысл его заключался в том, что она никогда никому не позволит оскорблять себя подобными вопросами.
Она никогда никому не подарит удовольствия увидеть себя растерянной. Потому что ее легче убить, чем унизить. Нет, Денев не кричала, не размахивала руками в бриллиантовых кольцах Chaumet, а просто говорила быстро-быстро, словно боясь, что ее оборвут на полуслове или помешает горе-переводчик.
И от этой ее стремительной, яростной французской речи закладывало в ушах, как на поездах TJV, несущихся с сумасшедшей скоростью.
Вот это была Денев в действии: Денев-экспресс, Денев-воительница, Денев-ураган. И горе тому, кто окажется на ее пути. Финал монолога был встречен аплодисментами и даже, кажется, криками: «Браво, Катрин!»
Ради таких моментов только и стоит ходить на пресс-конференции, ради таких минут великие актрисы проживают свою жизнь в кино и на сцене. Но эта маленькая победа Денев рождала, как ни странно, еще и какое-то смутное чувство жалости. Почему за нее тогда никто не заступился?
