— Кларочка, не убегайте! — размахивая охапкой полевых ромашек, догнал ее Лукьянов на пыльной дороге. — Давайте прогуляемся, обсудим завтрашние сцены…
— Все сцены мы прекрасно обсуждаем на репетициях, — парировала Лучко, ловко уклоняясь…
ПЕРВЫЕ ИСПЫТАНИЯ
Клара Лучко родилась в маленьком селе Чутово под Полтавой. Ее отец, Степан Григорьевич, управлял совхозом. Мать, убежденная коммунистка Анна (Ганна) Ивановна, тоже возглавляла колхоз, только соседнего района. Детство их дочери прошло под присмотром старшей сестры матери, тетки Акулины.
Чтобы заслужить внимание вечно занятых родителей, девочка во всем им подражала: училась на отлично, участвовала в школьной самодеятельности. Только вот ее внешность часто становилась поводом для насмешек. Высокая, худощавая, с широкими плечами, она казалась себе нескладной. А сверстники лишь подкрепляли эти сомнения, дразня «жирафой».
В 15 лет девчушка влюбилась в старшеклассника Славу, который даже не смотрел в ее сторону. Зная, что объект ее обожания увлекается парашютным спортом, Клара решилась на невозможное.
— Да ты совсем рехнулась?! — ахнула подруга, когда та сообщила о своем намерении прыгнуть с парашютом. — Ты же до дрожи боишься высоты!
— Если он это любит, значит, и я полюблю, — упрямо ответила та, сжимая в руках бумажку с инструктажем.
После приземления еще дрожащая от пережитого ужаса, Клара подошла к Славе:
— Видел мой прыжок?
Тот равнодушно пожал плечами:
— Ну, прыгнула. И что?
— Я… я сделала это ради тебя, — прошептала она, чувствуя, как предательски дрожит подбородок.
— Даже если с крыши спрыгнешь, мне все равно, — хмыкнул он. — Жирафа…
После той истории Лучко надолго разочаровалась в любви.
СЛУЧАЙНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ
С началом войны супруги Лучко ушли на фронт, оставив дочь на попечение Акулины. Прошли всю войну, дошли до Берлина, оба были ранены, но выжили. Однако их возвращение домой обернулось новой трагедией.
У Анны Ивановны кто-то выкрал партийный билет, что стало для коммунистки настоящим потрясением. Женщина тяжело заболела, потом у нее случился инсульт. Оправиться от которого она уже не смогла.
И тут на помощь вновь пришла тетка, практически заменив племяннице мать. Именно она в самые тяжелые годы увезла Клару в эвакуацию в далекий Джамбул, где та смогла продолжить учебу. Позже, когда Лучко и сама стала матерью, Акулина помогала ей воспитывать дочь Оксану.
Клара с детства мечтала стать врачом и вовсю готовилась к поступлению в медицинский. На этом настаивали и родные. Но однажды на улице Джамбула внимание девушки привлекло объявление: эвакуированный в Алма-Ату ВГИК объявляет набор студентов. Судьба будто протягивала ей билет в другую жизнь, ту, о которой она даже никогда не мечтала.
— Ты с ума сошла?! — всплеснула руками тетка. — Ты с пеленок с градусником играла! И вдруг актрисой?!
— Там же ВГИК! — горячо возражала девушка. — Самый настоящий, московский!
— Война на дворе, а ты о театрах, — качала головой Акулина. — Врачи сейчас нужны как никогда!
— А если это мое призвание? — вдруг тихо спросила Клара.
На кухне повисла пауза. Тетка тяжело вздохнула, вытирая руки о фартук:
— Призвание… Ладно, попробуй. Но если не возьмут, сразу в мединститут, слышишь? Без разговоров!
И тут же ласково добавила:
— Сошью тебе новое платье…
Достав из сундука заветный отрез красного сатина, бережно хранимый с довоенных времен, Акулина скроила и сшила племяшке красивое платье. А рукава и воротничок заботливо украсила изящной вышивкой в виде белых горошин.
— Пусть все видят, какая у нас красавица есть, — приговаривала она, примеряя на Клару готовый наряд.
КАК КЛАРА ПОКОРЯЛА ВГИК
В Алма-Ату на вступительные экзамены знаменитого «военного» курса ВГИКа съезжались абитуриенты со всего Союза. Конкурс был колоссальный. А Клара, в отличие от многих, почти не готовилась. Девушка не знала тонкостей истории кино, не изучала теорию. Но в ней была та самая природная органичность и обаяние, которую невозможно было подделать.
На экзамене легендарный педагог Борис Бибиков предложил абитуриентке выполнить этюд «Спасение утопающей подруги». И Клара не просто его сыграла, она прожила эту сцену. Отчаянные крики девушки, настоящие слезы и абсолютная убедительность потрясли комиссию.
— Господи, да она же правда тонет! — прошептал кто-то из них.
Когда «утонувшую» наконец «вытащили», Бибиков медленно поднялся:
— Скажите честно… вы когда-нибудь тонули по-настоящему? — произнес педагог, снимая очки и медленно протирая стекла.
— Н-нет… Я просто представила…,- смущенно опустив глаза, сказала Клара.
— Не может быть! — вдруг вскрикнула седая старушка из угла зала. — Я сорок лет в театре, такого еще не видела! Мне казалось, я чувствую запах речной воды… Как она это сделала?
— Талант, — коротко ответил Бибиков, вновь надевая очки. — Чистейшей воды талант…
Испытания длились больше месяца, но Клара прошла все этапы и была зачислена на курс к Тамаре Макаровой. Правда, с одним условием: избавиться от украинского акцента. Дни и ночи девушка упорно тренировала дикцию, читала стихи, отрабатывая каждую гласную. И уже ко второму семестру ее речь была безупречна.
Нужно отметить, что Макарова ценила в ученице не только талант, но и невероятную работоспособность. Однажды именно Тамара Федоровна спасла Лучко от отчисления. На втором курсе та тяжело заболела, пропустив несколько недель занятий. А когда оправилась, педагог сама пригласила ее на дополнительные уроки, чтобы помочь нагнать упущенное.
ПЕРВЫЕ ШАГИ В КИНО
После войны ВГИК вернулся из эвакуации в Москву. Вместе с институтом в столицу отправилась и Лучко, к тому времени уже четверокурсница.
Это было особенное время для советского кинематографа. Режиссеры искали новые лица, способные передать дух послевоенной эпохи. На одной из таких проб Сергей Герасимов предложил Кларе роль в своем новом фильме «Молодая гвардия».
Дебют мог стать для актрисы звездным часом. Ведь режиссер изначально обещал ей главную роль Ульяны Громовой. Однако в последний момент отдал свое предпочтение Нонне Мордюковой. Для амбициозной Лучко это стало ударом. Вместо яркой роли ей достался лишь эпизод тетушки Марины, где, впрочем, пригодилось ее знание украинской мовы.
А вот Мордюкова получила за эту работу Сталинскую премию. В театральных кругах шептались, что выбор Герасимова был сделан из-за его личной симпатии к темпераментной казачке.
Одним словом, первые съемки в кино принесли Лучко только страдания. После такого «предательства» актриса пережила глубочайшее разочарование в профессии и в своем педагоге. А еще ей казалось, что камера совсем ее не любит.
— Ну что, Клара Степановна, довольны своей игрой? — ехидно спрашивал ассистент режиссера, просматривая отснятый материал.
Лучко, сжав кулаки, смотрела на экран, где ее героиня выглядела неестественно скованной:
— Это же ужасно… Я будто деревянная!
Уже на улице актрису догнал молодой осветитель:
— Не слушайте вы их… У меня мать в деревне так же плакала, когда первый пирог не получился. А теперь лучшая стряпуха в районе!
Лучко невольно улыбнулась сквозь слезы:
— Спасибо, Ваня. Только я-то не пироги печь учусь…
— Да ладно, — махнул он рукой, — кино, оно как тесто. С первого раза у всех комом. Главное — не бросать.
«ВОТ ОНА, МОЯ ДАШКА!»
Победить неуверенность актрисе помог другой режиссер, не менее знаменитый Иван Пырьев, предложив роль колхозницы Даши Шелест в «Кубанских казаках».
Легенды о его деспотичном характере ходили по всей Москве. Кто же не слышал историй о том, как грозный режиссер мог разорвать сценарий перед носом у актера или устроить разнос на весь павильон?
Но случилось невероятное. На пробах обычно невозмутимый Пырьев вдруг оживился:
— Вот она, моя Дашка! — хлопнул он ладонью по столу. — Настоящая кровь с молоком!
Роль оказалась удивительно созвучна натуре Лучко. Такая же искренняя, задорная, полная жизни. Артистке почти не пришлось играть. Она просто жила в кадре. Итогом стала Сталинская премия, звание «Почетной казачки» и любовь миллионов советских зрителей.
Профессиональный подход актрисы к съемкам восхищал многих режиссеров. Она работала с Хейфецем, Пудовкиным, Луковым, Фридом и Ростоцким. Последний, задумав «На семи ветрах», случайно увидел Лучко в больничном коридоре, когда та шла навестить свою подругу. Высокая, статная, в белом халате, она казалась воплощением его замысла.
Роль хирурга в картине «На семи ветрах» хоть и была небольшой, но стала одной из самых любимых у актрисы. Чтобы добиться достоверности, она неделями наблюдала за работой врачей, училась медицинским манипуляциям. Этот принцип — полностью погружаться в образ— стал ее творческим кредо.
Отныне за ней закрепилась репутация не просто красивой, но и вдумчивой артистки, способной наполнить даже эпизод глубиной и правдой.
КУБАНСКИЙ ЛЮБОВНЫЙ ТРЕУГОЛЬНИК
На съемках «Кубанских казаков» 25-летняя Клара впервые по-настоящему влюбилась. Объектом ее чувств стал 40-летний Сергей Лукьянов. Звезда советского экрана незадолго до этого покорил зрителей в образе следователя Ларцева в картине Владимира Легошина «Поединок».
Ирония заключалась в том, что по сценарию его герой — председатель колхоза Гордей Ворон, должен был воспылать страстью к персонажу Марины Ладыниной. Но жизнь внесла свои коррективы: Лукьянов стал оказывать знаки внимания Лучко.
Первое время она, как могла, отвергала ухаживания знаменитого актера. Девушку смущала не только разница в возрасте, но и его семейное положение. Однако напор Лукьянова с каждым днем только усиливался. Он осыпал ее комплиментами, «случайно» оказывался рядом в столовой, под любым предлогом задерживался после съемок.
— Кларочка, не убегайте! — размахивая охапкой полевых ромашек, догнал ее Лукьянов на пыльной дороге. — Давайте прогуляемся, обсудим завтрашние сцены…
— Все сцены мы прекрасно обсуждаем на репетициях, — парировала Лучко, ловко уклоняясь.
Оператор картины Амина Ахметова, наблюдая эту игру, лишь качала головой:
— Батюшки, да он как мальчишка за вами бегает! В его-то годы…
— Да бросьте вы, — краснела Клара, — просто роль требует…
— Какая уж там роль…, — смеялась Ахметова.
Ситуацию усугубляло то, что сам Иван Пырьев начал проявлять к актрисе романтический интерес. Режиссер ревниво хмурил брови, наблюдая, как Лукьянов осыпает Клару цветами и провожает до дома, где она проживала. Лучко же нервничала, лишь бы не лишиться роли из-за этих ухаживаний с двух сторон.
Все разрешилось неожиданно. В один прекрасный день Лукьянов в порыве ревности схватил Пырьева и… аккуратно усадил в кусты сирени.
— Иван Александрович, вам тут, кажется, удобнее будет! — весело крикнул он, отряхивая руки.
Покрасневший от ярости режиссер уже готов был выгнать наглеца со съемок, когда вмешалась Ладынина:
— Ваня, одумайся! — тихо сказала она, поправляя его помятый пиджак. — Без Сережи у нас и фильма не будет.
И правда! Кто еще мог так идеально сыграть влюбленного председателя? Пырьев скрипнул зубами, но уступил. А Лучко, пряча улыбку, поспешила на съемочную площадку, подальше от этого мужского безумия.
