Нина Кондратьева не любит быть на виду, но в силу обстоятельств это бывает сложно. Совладелица банка Parex, одна из первых латвийских женщин-миллионеров рассказывает:
— Еще в кооперативные времена мы организовали фирму «КИД – клуб интересного досуга». Летом сюда приезжали отдыхать все звезды российского кино, театра и эстрады, и, естественно, они не прочь были подзаработать.
Поэтому отдыхающие с удовольствием приходили на творческие встречи с ними. А зимой они встречались с нашими латвийскими актерами – Вией Артмане, Иваром Калниньшем и Лилитой Озолиней. Их очень любили.
Когда наш банк Parex встал на ноги, я смогла помогать и поддерживать организаторов разных мероприятий и принимала почетных гостей на своей вилле «Марта».
Джина Лоллобриджида приехала в Ригу на «Балтийскую жемчужину» в 1995 году. Моя мама приготовила борщ, который очень понравился звезде.
И когда в 1998 году я пригласила ее в гости еще раз, Джина сказала: «Я приеду, если твоя мама опять сварит борщ!» У меня даже сохранилась фотография, где мама и папа сидят с Джиной за столом. Правда, борщ уже съели…
Хосе Каррерас долго боролся с лейкемией и победил ее. И теперь помогает онкобольным. В честь его приезда мы устроили на вилле благотворительный вечер с концертом, на котором выступали местные таланты, а потом был аукцион. Мы собрали приличную сумму и купили аппаратуру для отделения онкологии.
Лет через шесть мы случайно столкнулись с ним в лифте отеля в Вене. Я поздоровалась и сказала: «Вы, наверное, меня не помните». На что он ответил: «Ну конечно, Нина, я вас помню!» Было очень приятно.
С Майей Плисецкой была немножко смешная история. Мы сидели в ресторане «Винсент» перед ее выступлением. Я, конечно, не могла не выразить своего восхищения, и моя фраза прозвучала примерно так: «Вы неподражаемая, другой такой нет!», на что она тут же среагировала: «И не надо!»
Мы решили подарить ей брошку от ювелира Джанни Лаззаро. Брошка называлась «Танцующая сильфида». Пиарщик Георг Стражнов, который был организатором этого концерта, сказал: «После того как Майя станцует на поклонах, мы выходим на сцену, и вы подарите брошь».
Я даже не думала, какой это будет ужас. Я никогда раньше не выходила на сцену… Ты стоишь под светом софитов, а перед тобой черная зияющая дыра, и ты понимаешь, что она дышит, она живая… Как ни старалась Майя Михайловна развернуть нас лицом к залу, у нее ничего не получалось, потому что мы со Стражновым были совершенно обалдевшие…
Галкин и Пугачёва
Алла с Максимом уже много лет арендуют наш дом для летнего отдыха.
Первая встреча-знакомство получилась смешной. Они искали дом и пришли посмотреть наш. Мой муж художник Виктор Кротов как раз был здесь. Они зашли, а он в тапках спускается по лестнице. Алла очень удивилась и говорит:
«А ты что здесь делаешь?» Кротов отвечает как в анекдоте: «Да живу я здесь». Да, они знакомы давно. Кротов был свидетелем на ее первой свадьбе с Миколасом Орбакасом. Миколас и Виктор вместе служили в армии.
Одного забрали из циркового училища, второго – из Строгановки, и они где-то там солдатили. Потом вернулись, даже некоторое время снимали вместе комнату. Потом у Орбакаса появилась Алла. Вот такая юность… До сих пор у нас с Орбакасами прекрасные отношения.
Алла в свое время, еще до нашей с ним встречи, очень помогла Виктору. Художники же периодически сидят без денег. И она заказала ему красивую деревянную скульптуру для выставки. Она сейчас стоит в Доме моды Валентина Юдашкина.
В общем, Аллу с Максимом в нашем доме все устроило, потому что у каждого есть своя комната, есть общая зона и комнаты для гостей. Бассейн, корт, все замкнуто, и довольно большая территория, на которой можно гулять, не выходя за пределы.
Я их всегда встречаю и провожаю. Они приезжают отдыхать, живут своей жизнью, мое присутствие минимально. В доме все отлажено, есть персонал, который занимается обслуживанием.
Конечно, всегда хожу на концерт. Максим обязательно меня приглашает с моими друзьями, за что я ему очень признательна. У нас очень теплые отношения, но без фамильярности.
Мой муж Виктор Кротов – знаменитый, талантливый художник, работающий в стиле романтического сюрреализма.
Мы уже давно вместе – в следующем году будет серебряная свадьба. Познакомились здесь, в Риге. Виктору предложили сделать выставку, но нужен был спонсор. У меня тогда уже был дом моды «Ательерс». Мы обшивали тогдашнего президента Латвии Вайру Вике-Фрейбергу и олимпийскую сборную страны.
И вот он пришел ко мне с двумя девушками-организаторами. Перед этим девушки ему сказали, что есть одна женщина, которая, если возьмется за его выставку, сделает все как надо. Он потом так описывал нашу встречу:
«Я думал, сейчас выйдет такая суровая бизнесвумен. А появилась ты – в какой-то длинной юбочке, в очечках, вся такая маленькая, невзрачненькая, и тихим голосом сказала: «Пройдемте».
Я выслушала их предложения, посмотрела буклет с работами Виктора. Там была фотография Венеры Милосской, которую он расписал. И меня это заинтересовало.
Я сказала, что у меня полно работы, скоро обеденный перерыв, давайте пообедаем у меня дома, где все обсудим и как следует познакомимся. Виктор представил, что сейчас мы поедем в какую-то квартиру, будем сидеть на кухне… Стал отказываться. Он же ничего не знал про меня.
Но тут девушки стали на него шикать: «Ты что, это же вилла «Марта»!» С ними был еще друг, который сразу сказал: «Я тоже с вами хочу!»
И вот они все потом приехали, и я предложила, чтобы у нас было совместное творчество. Мы придумали, что «Ательерс» сошьет двенадцать платьев, а Кротов их распишет, и это будет двенадцать месяцев.
И потом эту коллекцию мы представим на вернисаже. Он согласился. Выставка прошла очень успешно, там даже были художники по боди-арту, они по его картинам и тела расписали. К сожалению, я ничего этого не увидела, потому что уехала на Каннский кинофестиваль.
А роман наш начался значительно позднее, уже в Москве, после моего развода с первым мужем. Чем Виктор меня взял? Творчеством, конечно. Правда, я пыталась вмешиваться… Виктор всегда встает раньше и работает. И вот просыпаюсь я, выхожу и вижу свежее полотно: тюльпаны в прозрачной вазе. Я говорю: «А вода где?»
Вот эта присказка – «а вода где?» – с тех пор у нас так и осталась… Художнику совсем неважно, есть вода или нет. Я научилась видеть суть красоты без всякой воды, за что Кротову безмерно благодарна.
Мне кажется, что я привнесла в его жизнь какую-то упорядоченность. А еще мы всегда много путешествовали, а художника ничто не наполняет так сильно, как новые впечатления. Это сразу дает такой эмоциональный взрыв и очень много прекрасных картин.
Вот, например это потрясающее полотно «Предчувствие конца ХХ века»⤵️
Оно вдохновило композитора Александра Чайковского на сочинение симфониетты для двух роялей и оркестра. Оба мастера удивительным образом совпали в своем восприятии минувшего века.
Мы с мужем живем на два города. Он не мыслит себя без своей московской мастерской, а я не могу ее полностью сюда перенести. Только там он может творить, потому что там особая энергетика. В свое время у него была грин-карта в Америке. Виктору предлагали работу, он сбежал оттуда.
Потом ему было хорошо в Париже, но и там он долго не продержался. Максимальный срок, который муж может прожить без своей мастерской – четыре недели. А дальше, как он говорит: «Я должен вернуться в свою нору». Люди не творческие этого понять не могут. Но это не причуда. Я его понимаю.
Лидия Николаевна Танич рассказывала про Беллу Ахмадулину. Много лет поэтесса жила в Доме творчества писателей в каком-то конкретном коттедже. Но однажды этот коттедж отдали Таничам. Так Белла к ним приходила и просила: «Можно, я вот в этой каморке посижу? Мне здесь хорошо работается…»
Я сама не могу жить в Москве. Там плохая экология. Это плохо заканчивается – все время заболеваю, причем серьезно, надолго, с последствиями. Наверное, я тут вскормлена на нашем чистом и свежем юрмальском воздухе.
Так и живем – на зиму расстаемся, а летом в Юрмале опять вместе. Спасибо интернету – всегда на связи.
