— Андрей, подвези, пожалуйста, мою коллегу, — Игорь Костолевский помахал рукой: — Евгения, иди сюда, садись.
Она села в машину, устроилась рядом и украдкой взглянула на Эшпая. Спокойный, собранный, с глазами, в которых будто пряталась тишина.
«Счастливая та женщина, которую он любит», — мелькнуло у неё.
А дома этого человека уже ждали. Жена — актриса Лариса Удовиченко.
Но в тот вечер произошло что-то незаметное, будто неуловимое. Как если бы воздух чуть изменил плотность, и двое поняли — они встретились не случайно. Только впереди было ещё много спектаклей, съёмок и разочарований.
А для неё — история длиною в жизнь, где любовь приходила не сразу и не всегда вовремя.
«Учитесь»: фраза, которую она запомнила навсегда
Она родилась в Ленинграде. Скромная девочка, занималась музыкой, мечтала стать преподавателем английского, как её мама. Всё было довольно просто, пока отец, нейрофизиолог Павел Симонов, не начал преподавать в Школе-студии МХАТ. Рассказы отца, полные света, живых лиц и больших сцен, вдруг задели внутри что-то важное.
«Попробую», — решила она.
Так Евгения Симонова поступила в Щукинское училище. Однажды она подошла к педагогу и прямо спросила:
— А стоит ли мне продолжать? Я подхожу для сцены?
Ответ был неожиданным:
— У вас нет ни темперамента, ни красоты, ни голоса. Но у вас есть воля. Так что — учитесь.
Наверное, кого-то такие слова могли бы и развернуть. Но она услышала главное, и пошла дальше. Не самая уверенная, но с какой-то особенной внутренней собранностью, которая потом не раз спасала её.
«Я не буду мешать» — только и сказал он перед уходом
Он был талантливым, резким и неуправляемым. Её — спокойную и деликатную, — казалось, тянуло к таким людям всегда.
Александр Кайдановский появился в её жизни, когда она уже снималась, когда всё вокруг складывалось: «Афоня», «В бой идут одни старики», «Школьный вальс»… В 1978 году она сыграла свою, пожалуй, самую сказочную роль — принцессу в «Обыкновенном чуде». Зрители полюбили её, режиссёры звали. Она сама себе тогда ещё не очень верила, а он вдруг поверил.
Свадьба, дочка Зоя, недолгое ощущение, что всё как у всех. А потом — непонимание, закрытые двери, напряжённые паузы и отчуждение. Он всё чаще молчал. А она — всё чаще думала: «Что я сделала не так?».
В тот период Симонова была более востребована, чем Кайдановский, предполагаю, что там много всего смешалось, и его увлечения на стороне, и ревность к профессии.
— Я не буду мешать, — только и сказал он однажды. И ушёл.
Она осталась одна с ребёнком, на съёмках, на репетициях, в квартире, в себе… Тогда, как вспоминают близкие, она почти не ела, не спала, не могла встать с постели. Подруга всерьёз боялась, что Женя просто исчезнет.
Каждое утро к ней приходил отец. Варил настойку на травах, разливал по маленьким рюмкам, как лекарство. Говорил — «надо жить», а сам держал её за руку, как в детстве, когда она боялась темноты.
«Андрей, подвези мою коллегу» — и началась новая глава
С Дмитрием Полонским, её вторым мужем, всё получилось быстро. Симпатия, съёмки, попытка построить быт. Но — не её человек. А потом случилась та самая сцена с Костолевским и машиной.
Эшпай оказался рядом в самый нужный момент. Он тоже был не свободен, тоже переживал перелом в жизни. Они подружились, потом начали разговаривать по вечерам. Потом — полюбили.
И когда родилась дочь Маша, уже не стоял вопрос, быть ли вместе.
Симонова никогда не делала громких заявлений о любви. Но как-то сказала:
— Он умеет молчать так, что в этом больше заботы, чем в тысяче слов.
Их семья была без особенных проявлений эмоций, но зато отношения строились на доверии. У него — съёмки, монтажи, тяжёлые характеры артистов. У неё — театр, девочки, редкие роли. И никакой ревности, только ощущение, что они держатся друг за друга.
Дочери — её тихая гордость
Её старшую дочь, Зою, часто сравнивают с отцом. Такая же внутренняя сосредоточенность, чуть отстранённый взгляд. Зоя — актриса, хотя не стала звездой масштаба родителей. Но Евгения никогда не ставила амбиций выше живого чувства.
— Она — своя. И этого достаточно, — сказала как-то в интервью, и в этих словах было больше любви, чем в длинных хвалебных текстах.
Зоя не только снимается, она — мама троих детей. И Симонова теперь — бабушка, такая же, как актриса: скромная, не публичная.
Младшая — Маша, родившаяся в браке с Андреем Эшпаем, выбрала музыку. Пианистка, училась в Дании, живёт с семьёй в Европе. Но каждые праздники приезжает к маме. И особенно — на день рождения, 1 июня. Девочки между собой близки, уважают границы, шутят одинаково тихо.
А ведь есть ещё одна — Даша.
О ней мало кто знал. Евгения Павловна просто однажды удочерила дочь своей подруги, рано ушедшей из жизни актрисы Людмилы Коршаковой. Тогда девочке было 13, стоял вопрос не только о жилье, но и о будущем. Симонова не раздумывала, просто пришла, оформила документы — и всё.
Сейчас Даша работает флористом. Не даёт интервью, не стремится в публичное пространство. Но когда её спрашивают о Евгении, признаётся:
— Она не просто спасла меня. Она была рядом, когда молчание стоило дороже слов.
«Если вдруг что — у меня всё готово»
Несколько лет назад врачи нашли у актрисы затемнение в лёгком. Старое воспаление, о котором она почти забыла, дало о себе знать. Она испугалась, не столько за себя, сколько за родных.
Поехала в Германию, хорошо, что деньги нашлись. Сложная операция. Месяц — и снова на сцене.
Симонова не любит жаловаться. Говорит, что просто стала внимательнее к себе. Курить почти бросила, гастроли — только если без переездов, дом в Подмосковье — теперь главное место силы. Там цветёт сирень, Даша помогает с садом, приезжают внуки. Иногда она берёт блокнот, записывает идеи для спектакля или просто смотрит в окно.
На её столе всегда порядок, лампа с мягким светом, чашка с травяным чаем, старое фото из молодости. В углу — стопка сценариев. Её спрашивают: не устала ли от сцены?
Она улыбается:
— Пока могу сказать слово так, чтобы зал замер — значит, не устала.
Евгения Симонова — не «звезда» в привычном смысле. Не устраивает громких камбэков, не мелькает в ток-шоу. Но её помнят, ждут и любят. И не за роли, а за присутствие. Когда на сцене она молчит, зрители слушают… Когда произносит фразу, верят каждому слову.
Может, в этом и есть настоящее актёрское счастье. Не в славе, не в наградах, не в интервью. А в том, чтобы однажды услышать от кого-то:
— Вы были моей любимой героиней…
