В жизни Ирины Алфёровой была одна вещь, которую она никогда не любила обсуждать, но о которой говорили абсолютно все. Красота.
Да, та самая красота, которую поэты воспевали в стихах, режиссёры ставили в центр кадра, а зрители рассматривали со своих мест в кинозалах и театрах. Казалось бы, что может быть лучше? А вот для самой Алфёровой это стало чем-то вроде кандалов, которые она не могла сбросить всю жизнь. Даже когда очень этого хотела.
«Для меня эта пресловутая красота стала почти наказанием», — делилась актриса в интервью. И странное дело, но каждый раз, когда она об этом говорила, журналисты как будто не верили её словам. Мол, как можно жаловаться на красоту? На что это похоже?
Но Ирина имела в виду совсем не капризы избалованной звезды. Речь шла о том, что окружающие просто отказывались видеть за этой красотой хоть что-нибудь ещё. Ни таланта, ни глубины, ни даже обычного человеческого ума.
«За ней будто и не видели ничего остального. Говорят: очень красива! А подразумевают, что и нет-то в ней ничего другого», — вспоминала она. Вот так вот — красивая значит глупая, красивая значит пустая, красивая значит ей просто повезло. Все остальное как бы отпадает. И это была не придирка суетного человека. Это была реальная стена, которую она встречала буквально на каждом шагу своей карьеры.
Когда преподаватель рекомендует бросить учёбу
Проблемы начались ещё в ГИТИСе. Представьте себе: девушка приходит учиться актерскому мастерству, полна надежд и мечтаний, но как то раз, руководитель курса говорит ей примерно следующее: «Слушай, ты очень хороша собой.
Может быть, пока не поздно, поищешь себе какую-нибудь другую профессию?» То есть даже не «учись, развивайся, работай над собой», а сразу — выметайся отсюда, пока не началась твоя артистическая карьера. Намёк понят, правда? Красивая — значит, не нужна.
Но Ирина вняла не совету, а своему сердцу. Она остался в ГИТИСе, окончила его, и вскоре оказалась в театре «Ленком». 1976 год. Она только начинала строить карьеру, но уже была замечена. Не за талант, конечно. За внешность.
Любовь к Абдулову: когда твой муж улыбается другим
В театре она встретила Александра Абдулова. На первый взгляд — и не только первый — это была история из учебников по романтике. Красивая актриса и красивый актер, вместе на сцене, вместе в жизни. Фото в газетах, зависть знакомых, завистливые взгляды поклонников. Идеально красивая пара. Казалось, что это навсегда.
Вот только Абдулов, оказывается, был очень занятым человеком. Очень занятым. И отнюдь не только театральными делами. Слухи о его изменах ходили постоянно, и одна из самых громких историй касалась популярной певицы Азизы.
Да-да, той самой Азизы, которая пела про улыбку. Они познакомились в ресторане, Абдулов командовал официантами, врал о своём восточном происхождении… Они даже собирались подавать заявление в загс. А Ирина в тот момент ждала его дома. Потом Азиза ушла к композитору, но суть-то не поменялась.
«Я хотела, чтобы он любил только меня, а он любил всех… Быть на вторых ролях, ждать, принимать и все прощать не собиралась, это удел других женщин», — позже признавалась Алфёрова. Семнадцать лет она терпела этот спектакль. Семнадцать лет в браке с человеком, который её, мягко сказать, не ценил.
И знаете, что самое больное? В разводе она себя чувствовала «раздавленным существом, стоящим на краю бездны». Депрессия не шутка. Думаете снова виновата красота? Нет, конечно. Но красивую женщину, брошенную красавцем-актером, всегда жалели с оттенком насмешки. Как будто она не заслуживала обычного человеческого сочувствия.
Гафт: когда слова острее, чем кинжал
Впрочем, в профессиональном плане все было еще хуже. В 1976 году, когда Алфёрова только начинала делать первые шаги в «Ленкоме», появился человек, который сразу решил поставить её на место. Это был не кто-нибудь, а сам Валентин Гафт. Знаменитый театральный сатирик, мастер острого слова, человек, чьё мнение считалось авторитетным в артистических кругах.
И что же написал этот авторитет? Эпиграмму. На самом деле — не эпиграмму, а какую-то ядовитую гадость в стихах:
Не будет у тебя успеха,
Ведь ты, красавица, не Пьеха.
В постели делай свой успех —
На сцене это делать — грех!
И дальше сплошная нецензурщина, которую я здесь повторять не буду, но смысл ясен. Гафт по сути говорил: ты красивая, а значит — никчемная актриса. Тебе только в постели и светит успех. На сцене ты не нужна.
Представьте себе, каково было читать это тому, кто всю жизнь пыталась доказать, что она не просто красивое личико. Что за этой красотой есть ум, есть способность чувствовать, есть настоящий талант артиста. И вот — такой удар человека, который мог бы протянуть руку помощи, а вместо этого почти что плюнул.
Захаров и его «подходящая» роль
Годы шли. Восьмидесятые сменились девяностыми. Ирина уже не молода, уже пережила развод, уже устала от того, что её хотят видеть только красивым украшением сцены. И вот директор театра «Ленком» Марк Захаров вспоминает о ней. У него наконец-то нашлась для неё подходящая роль. Разве это не замечательно?
Алфёрова прочла сценарий, и у неё, как говорится, потемнело в глазах. Эта роль была ролью собаки. Без слов. Только с лаем. И во время бала эта собака должна была вдруг превратиться в существо, обросшее шерстью, и начать лаять прямо посреди сцены. Всё это — для того, чтобы контрастировать с Александрой Захаровой, дочерью режиссёра, которая появлялась на сцене изящной дамой с веером.
А Ирина — собака. Красивая собака, может быть… Лающая, беспомощная, жалкая.
После этого она написала заявление об увольнении. Просто написала, взяла и ушла из «Ленкома», где провела четверть века. Потому что не смогла опуститься до такого унижения, не смогла позволить себе играть в этом цирке дальше.
И знаете, что сказал Захаров потом, когда её спросили об Алфёровой? Что никогда не считал её талантливой. И давал ей роли исключительно потому, что она была женой Абдулова. Она получала роли даже не из-за красоты, а просто так, потому что с ней рядом «спал» нужный мужик. Это вообще какой-то запредельный уровень оскорбления.
Красота, которая всё съедает
Так почему же Ирина Алфёрова всегда говорила, что красота — это наказание? Потому что она закрывает глаза людям. Потому что за красивым лицом не замечают личность. Потому что красивую женщину либо ставят на пьедестал и поклоняются ей, не замечая её недостатков, либо ненавидят и всячески унижают, выискивая в ней одну лишь пустоту.
Ирина всю жизнь боролась за то, чтобы её воспринимали как актрису, как работницу искусства, как человека, который может что-то дать зрителю. Но встречала она одно и то же: либо зависть, либо пренебрежение. Либо «ой, как она красива!» с прямым намёком на отсутствие мозгов, либо какое-нибудь унижение от «ядовитого» Гафта.
«Я боялась старости и того, что старость сделает меня некрасивой», — когда-то говорила она. Потому что знала: если красота — это вся её жизнь в глазах окружающих, то потеря красоты — это потеря всего. Потеря идентичности, потеря места в этом мире, потеря всего, что её определяло.
Но ведь была и счастливая часть
После развода с Абдуловым она встретила Сергея Мартынова. И с ним, похоже, всё сложилось совсем по-другому. Они почти тридцать лет живут вместе, и Ирина говорит, что теперь она действительно счастлива. Может быть, потому, что Мартынов видит в ней не красивую женщину, а просто Ирину? Может быть, он умеет ценить то, что за красотой скрывалось все эти годы?
Так что красота как наказание — да, было такое. Было много сложного, унизительного, больного. Но это не весь её рассказ. История Ирины Алфёровой — это ещё и история того, как человек может преодолеть этот проклятый дар, найти своё место, встретить того, кто будет видеть в нём настоящего человека, а не украшение.
И в этом, если честно, есть надежда. Это означает, что красота — это не всегда наказание. Иногда это просто красота, а сама жизнь — это намного больше, чем то, что видят глаза.
