В туберкулёзном санатории, измученная уколами и постоянной температурой, Татьяна Самойлова узнала радостную новость — у неё будет двойня от единственного мужчины, которого она, по её же признанию, по-настоящему любила, красавца Василия Ланового.
Казалось бы, вот оно, счастье. Но решающее слово было не за ней и даже не за её мужем. Всё решила мать, Зинаида Ильинична. Её вердикт был твёрд и безапелляционен: о детях не может быть и речи, главное — карьера, нужно восстанавливать здоровье для будущих ролей.
И послушная дочь пошла к какой-то подпольной бабке и без наркоза прервала беременность. С этого момента начался медленный распад и её брака, и её надежд на простое женское счастье.
Зинаида Ильинична всегда лучше знала, как надо. Она управляла финансами, бытом и в целом жизнью семьи, пока её муж, знаменитый актёр Евгений Самойлов, был поглощён искусством. Именно мать когда-то решила, что Таня должна стать балериной, воплотив её собственную несбывшуюся мечту.
Девочка до изнеможения занималась у станка, почти ничего не ела, готовясь к показу самой Майе Плисецкой. Но вердикт великой балерины был неутешителен: примой ей не стать, данные не те.
Мать вышла из кабинета Плисецкой и расплакалась. Дочери она сказала, словно сделав одолжение: «Ну, тогда иди в актрисы». Этот сценарий повторялся всю жизнь: мать ставила цель, дочь должна была её достичь.
Татьяна во время съёмок в Одессе влюбилась в молодого, ещё не слишком известного Василия Ланового. Их роман был стремительным: они познакомились на одесской даче у общих друзей, а вскоре, без пышных торжеств, просто зашли в ЗАГС и расписались.
Лановому было некуда привести молодую жену — он жил в крошечной квартире с родителями, сёстрами и племянницей, — поэтому молодожёны поселились у Самойловых.
Зинаида Ильинична моментально вынесла свой приговор: зять недостоин её гениальной дочери. Он мало зарабатывал, снимался «не в тех» картинах, да ещё и всё заработанное отдавал своей матери.
К материнскому недовольству добавились и бытовые проблемы: молодые почти не виделись из-за занятости Ланового, а он, в свою очередь, хотел, чтобы жена больше занималась домом, предлагая: «Давай я буду зарабатывать, а ты хозяйствуй».
Однако тёща была с ним совершенно не согласна. Она заставляла дочь играть в кино и всячески пыталась разрушить её брак, чтобы Татьяна сосредоточилась на карьере, а не на личной жизни. Конфликты в маленькой квартире на Песчаной улице вспыхивали всё чаще, отравляя быт молодой семьи.
Но было бы ошибкой винить во всём только мать. Установка «Главное — кино!» стала и собственным кредо Татьяны. Воспитанная в атмосфере, где всё подчинялось работе отца, она искренне верила, что карьера важнее всего. Она ещё не знала, что кино, которому она принесла страшную жертву, отказавшись от рождения двойняшек, её предаст.
Мировой триумф в Каннах казался началом совершенно другой жизни. Весь мир был у ног Самойловой. Пабло Пикассо называл её «русской богиней». Жерар Филип предложил главную роль в «Анне Карениной». Голливуд был готов распахнуть перед ней двери. Шанс был реальный: у неё появились влиятельные друзья за рубежом, она довольно хорошо знала английский язык.
За ней по пятам ходили «комитетчики», а в голове у неё крутилась только одна мысль: «А что скажут мама с папой?». Самойлова не столько боялась советских чиновников, сколько своих родителей. Остаться в Голливуде родные бы ей не позволили, поэтому от Голливуда пришлось отказаться.
Возвращение в Москву было похоже на ледяной душ. Вместо красной дорожки Татьяну Самойлову встретили скромные посиделки с Алексеем Баталовым в кафе на Арбате с лимонадом «Дюшес» и песочным печеньем. Баталов сразу развеял её иллюзии: «Даже если бы ты захотела остаться за рубежом — можешь не сомневаться, тебе бы не позволили этого сделать». И это была чистая правда.
Американские режиссеры неоднократно присылали Татьяне Самойловой приглашения на съёмки. Руководство «Мосфильма», даже не спрашивая её, отправляло в Голливуд отказы, ссылаясь на то, что график Самойловой расписан на годы вперед. Самой актрисе говорили: «Вы — советское достояние. Будете играть хорошие роли на родине». Но ролей не было. Началось десятилетие мучительного забвения.
Для киночиновников она была слишком яркой, слишком «не нашей», да ещё и американцы как-то уж слишком настойчиво хотели с ней сотрудничать, и это вызывало сомнения. Она бесконечно звонила на студию с одним и тем же вопросом: «Есть для меня работа?», а в ответ слышала предложения, от которых хотелось плакать.
Самойловой предлагали роли в массовке, которые обычно получали люди с улиц, без актёрского образования. Чтобы выжить, она ездила с творческими вечерами, читала стихи, но это было лишь бледной тенью той большой работы, о которой она мечтала.
Личная жизнь тоже была полна проблем. Брак с Лановым распался — та боль от потери детей встала между ними стеной. Потом появился писатель Валерий Осипов — образованный, много путешествующий, он красиво ухаживал, заваливая её цветами и телеграммами.
Но когда она начала мечтать о собственных детях и сказала об этом мужу, то услышала тихий и страшный в своей честности ответ: «А я детей не хочу». Его ответ поставил на этом союзе крест.
Счастье, казалось, улыбнулось Татьяне Самойловой в 33 года, когда врачи сообщили о беременности. Отцом ребёнка был цирковой администратор Эдуард.
Наконец-то она родила сына Митю, и мир для неё перевернулся. Она готова была отказаться от всего ради материнства, уверяя, что теперь-то всё умеет: и готовить, и хозяйничать. Но она врала самой себе. Всю жизнь её опекали родители, и к реальному быту она была совершенно не приспособлена. Муж зарабатывать не стремился, родители снова были недовольны.
И когда наступила новая беременность, на семейном совете опять было решено: с таким мужем второй ребёнок «не нужен». Татьяна снова послушалась и прервала беременность. Позже, когда сын вырастет и уедет в Америку, она будет с горечью думать, что, может, у неё родился бы заботливый ребёнок, который сейчас находился бы рядом и поддерживал её.
За несколько лет до ухода из жизни Татьяну Самойлову случайно встретили на автобусной остановке. В хорошей шубе, шляпке, с дорогой сумкой — она растерянно смотрела по сторонам. Оказалось, она просто забыла, где живёт. Она не просила о помощи, а просто сидела и пыталась вспомнить свой адрес.
Говорят, что Татьяна Самойлова в последние годы жизни жила в страшной бедности. Но она не была нищей, ей всегда кто-то помогал, дарил дорогие подарки, вроде флакона духов «Шанель», который она тут же небрежно предлагала забрать гостям, даже не распечатав. Актриса ходила по ресторанам и хорошо одевалась.
Но она была абсолютно беспомощной. Когда рядом не было помощников, волонтёров или друзей, она не могла даже заварить себе чай. Она жила одна, в квартире, где стены были увешаны её старыми фотографиями, и медленно угасала в этом мире воспоминаний, где она всё ещё была «русской богиней», а не одинокой, потерянной женщиной, которая даже не помнила, где она живёт.
