За кулисами Наталью Вилькину и Сергея Шакурова связывало нечто большее: обостренное чувство справедливости и бесстрашие в выражении своей позиции.
Они могли часами спорить об искусстве, смеяться над театральными условностями, и в этих моментах она, казалось, забывала обо всем. Даже о том, что дома ее ждет семья…
ПЕРВОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Наталья Вилькина родилась в конце мая 1945 года в Москве. Ее мама, Тамара Бундикова, только-только разменяла восемнадцать, когда встретила будущего мужа, студента медицинского института Михаила Вилькина. Молодые быстро сыграли свадьбу, а уже через год в семье родился сын Алик, а еще через два года — дочь Наташа.
Завершив учебу, Михаил стал врачом-урологом. Его жена некоторое время работала в санэпидстанции. Но со временем перешла в хирургию и прославилась как талантливый оперирующий гинеколог, известный на всю Москву.
В семье Вилькиных было много разговоров на тему будущей профессии детей. Выросшие в атмосфере разговоров о медицине и с детства знавшие латинские названия болезней, они и сами хотели пойти по стопам родителей. Но внезапно оказались перед жестоким выбором между семейным долгом и собственными чувствами.
Все дело в том, что когда Алик учился в 10 классе, Михаил Исаакович, встретив другую женщину, ушел из семьи. Это стало большим ударом для всех. Особенно тяжело пришлось Наташе. Отцовская любимица, она восприняла его уход как предательство. Ее детская вера в незыблемость семейных устоев рухнула в одночасье.
И когда мать, ожесточившаяся от обиды, запретила все контакты с отцом, девушка неожиданно заявила:
— Врачом больше быть не хочу. Пойду поступать в театральный.
Слова дочери прозвучали как вызов. Для Тамары Николаевны, всю жизнь посвятившей медицине и мечтающей, что дети продолжат ее дело, это стало настоящим ударом.
Наташа же не просто хотела сбежать от навязанного пути. Ей нужно было найти себя в чем-то совершенно ином, далеком от мира больниц и операционных, который теперь ассоциировался с болью и распавшейся семьей.
ЕЩЕ ОДИН УДАР
Но в Щукинском училище, куда Вилькина принесла свои документы, ее не приняли.
— Значит… я недостаточно… красивая?- пыталась она достучаться до членов приемной комиссии.
— У вас, несомненно, есть способности, но внешние данные — это наш рабочий инструмент. Театр все же больше визуальное искусство.
Придя домой, Наташа долго плакала, уткнувшись в родное плечо.
— Мамочка… они меня… они сказали я… я не подхожу…
— Ну и что?,- успокаивала дочь Тамара Николаевна. — Значит, твой талант должен пробиться другим путем. Или ты уже сдалась?
Ну уж нет! Сдаваться было не в ее характере. Наутро девушка пошла устраиваться в конструкторское бюро. А по вечерам готовилась к поступлению в театральный.
Ее жизнь круто изменилась в тот новогодний вечер, когда в их доме появился друг Алика — Игорь Охлупин. Молодой актер Театра имени Маяковского с первого взгляда покорил ее сердце. И хотя разница в возрасте была существенной, это не помешало вспыхнувшим чувствам. Уже к сентябрю они стали мужем и женой, а через год на свет появилась их дочь Алена.
Так в девятнадцать лет Наташа оказалась на перепутье: между материнскими заботами и нереализованной мечтой. Театральное училище, куда ее когда-то не приняли, казалось теперь далеким и недостижимым.
— Нужно попробовать снова. Или ты сдалась? — однажды заявил ей муж, повторяя слова Тамары Николаевны, сказанные дочери два года назад.
— Ты серьезно? -скептически ответила Наташа, глядя, как маленькая Алена пытается дотянуться до погремушки пухлыми пальчиками. — Мне же уже сказали: «Не формат». Да и кто будет сидеть с Ленкой?
— Во-первых, формат — это чушь. Ты видела, какие «красавицы» играют в «Современнике»? А во-вторых…,- Игорь ловко подхватил дочь, подбросил вверх, что та залилась смехом, — моя мама готова сидеть с внучкой хоть круглосуточно.
Наташа задумалась. В зеркале мелькнуло ее отражение: усталые глаза, бледное лицо без косметики, выгоревшие на солнце волосы…
— Ты просто не видишь того, что вижу я. В тебе столько огня… Нужно просто дать ему разгореться. Ну и марафет навести…,- наблюдавший за ней Игорь мягко обнял жену за плечи.
МАНКАЯ ЖЕНЩИНА
На этот раз Наталья отправилась в «Щуку», тщательно подготовившись: с безупречным макияжем, стильной прической и уверенной улыбкой. Результат того стоил. Если в прошлый раз ей отказали из-за «неподходящей внешности», то теперь педагоги в голос отмечали:
— Техника сырая, но внешние данные выше всяких похвал.
Курс, на который попала Вилькина, оказался поистине звездным. Рядом с ней за партами сидели будущие легенды советского кинематографа: утонченная Анастасия Вертинская, амбициозный Никита Михалков и глубокий, вдумчивый Николай Бурляев. Казалось, сама судьба давала ей шанс доказать, что она не просто девушка с красивым лицом, а настоящая актриса, способная удивлять.
Вилькина не была красавицей в общепринятом смысле этого слова. Ее обаяние заключалось не в классических чертах лица, а в той магнетической энергии, что от нее исходила. Современники вспоминали, как ее присутствие преображало любое пространство: в аудитории «Щуки» она могла казаться хрупкой и незаметной, но стоило ей заговорить, взгляды невольно обращались в ее сторону.
— Она умела слушать так, будто читала тебя вслух, — вспоминал один из сокурсников.
Представители мужской половины училища, увидев Наталью, укладывались штабелями. Но та была верна мужу и каждый раз спешила домой. Что же касается его самого, то внезапная слава Охлупина после премьеры «Иркутской истории» стала настоящим испытанием для обоих.
ИСПЫТАНИЕ ПОКЛОННИЦАМИ
Театральные подъезды осаждали восторженные поклонницы, а их букеты заполняли гримерку. Взгляды, полные обожания, преследовали молодого актера даже во время спектаклей. Особенно яростные фанатки, завидев Наталью, шипели вслед проклятья. На что та лишь с легкой усмешкой поправляла воротник пальто и шла дальше. Ее уверенность в муже была непоколебима, как скала.
Их брак действительно строился на обоюдном доверии и уважении, хотя казался абсолютно невозможным. Мир замкнутого и молчаливого Игоря ограничивался только семьей, книгами и театром. В шумных компаниях мужчина чувствовал себя чужим, зато мог часами возиться с дочерью.
И тогда живая и общительная Наташа становилась для мужа мостиком во внешний мир: таскала по всеразличным премьерам, выставкам, приглашала гостей в дом…
Эти два человека были схожи только в одном — оба носили свои переживания глубоко внутри, пока накопленные эмоции не взрывались бурными сценами.
ИСПЫТАНИЕ СТРАСТЬЮ
После окончания «Щуки» Вилькина была принята в труппу Театра Советской армии и почти сразу же к ней пришел успех. Получив заслуженное признание после роли Сони в «Дяде Ване» актриса оказалась в эпицентре внимания. Особенно близкие творческие отношения сложились у нее с режиссером Леонидом Хейфицем, который ценил в актрисе ту редкую способность воплощать его замыслы без лишних слов.
Но настоящим испытанием и для Натальи, и для семьи в целом стало знакомство с Сергеем Шакуровым. Их сценическая химия была настолько мощной, что зрители чувствовали страсть даже через рампу.
За кулисами же двух актеров связывало нечто большее: обостренное чувство справедливости и бесстрашие в выражении своей позиции. Они могли часами спорить об искусстве, смеяться над театральными условностями, и в этих моментах Вилькина, казалось, забывала обо всем. Даже о том, что дома ее ждет семья.
— Ты стала другой с тех пор, как играешь с НИМ, — с обидой в голосе как-то заявил ей муж.
Шакуров тоже потерял голову от своей партнерши. Его чувства выплескивались в горячих признаниях, в бессонных ночах, когда он звонил ей домой, невзирая на время. Однажды даже явился к ней домой, готовый к открытому противостоянию. Но Наталья, вся дрожа от волнения, твердо сказала «нет». Не потому, что не испытывала ничего, а потому, что слишком хорошо понимала цену семейных уз.
Когда Хейфец объявил о своем вынужденном уходе из театра, Вилькина даже не дала ему закончить фразу.
— Я с вами, — сказала она, прекрасно осознавая, что для начинающей актрисы такой поступок может стать профессиональным самоубийством.
Шакуров тоже последовал за учителем. Говорили, еще на съемках телеспектакля «Обрыв» между ним и Вилькиной пробегали токи взаимного притяжения. Тонко чувствовавший человеческие отношения Хейфиц даже использовал эту напряженность в работе. Но стоило Наташе услышать «стоп, снято!», как она тут же возвращалась в свою реальность, где ждал молчаливый, все понимающий без слов муж…
