«Настоящий домашний тиран, — говорили друзья о жене Гафта. — Зачем он терпит эту гремучую смесь?»
Инна Елисеева, избалованная наследница партийной элиты, своей ослепительной красотой не уступала первой жене актера. Вот только за этим ангельским личиком скрывался характер, который друзья без обиняков называли невыносимым.
Валентин Гафт был мужчиной, на которого женщины не могли не обращать внимания. Высокий, статный, с этим своим гипнотическим взглядом и врожденным магнетизмом, он заставлял прохожих оборачиваться.
Но этот фасад уверенного в себе интеллектуала скрывал натуру тонкую и до болезненности ранимую.
Еще в студенческие годы он пережил свою первую большую драму. Объектом его тайных воздыханий стала некая Дина, студентка МГУ.
Каждый день он превращал в ритуал: выдумывал предлоги, чтобы «случайно» оказаться у метро, ловил ее смех, но решиться на главный шаг так и не смог.
Когда же он узнал о ее замужестве, мир для него рухнул.
Несколько недель он ходил сам не свой, терзая себя одним и тем же вопросом: «Ну почему, почему я тогда промолчал?»
Эта история стала прологом ко многим его будущим отношениям. Он был мастером очарования, но совершенно не умел бороться за свою любовь.
Девушки, одна за другой, уходили со словами: «Ты слишком сложный».
И это не было кокетливой игрой в загадочного артиста. Гафт и вправду не знал, как облечь в слова тот ураган чувств, что бушевал у него в душе.
Блеск подиума и треск фанеры: брак со звездой и провал на сцене
Окончив Школу-студию МХАТ, Гафт попал в Театр Моссовета. Увы, там его ждали не роли героев-любовников, а безликая массовка, где его талант просто терялся в толпе.
Спустя год он перебрался в Театр Сатиры. К этому моменту в его жизни уже произошли перемены: он женился на Алене Изергиной, настоящей звезде подиума, манекенщице знаменитого Дома моделей на Кузнецком Мосту.
Ее красота была почти неземной. Говорили, что, когда Алена шла по улице, прохожие замирали, словно перед произведением искусства.
Ее имя гремело далеко за пределами Советского Союза: Париж, Милан, Нью-Йорк рукоплескали ей, а глянцевые журналы писали восторженные статьи. Само собой, отбоя от влиятельных ухажеров, готовых бросить к ее ногам все сокровища мира, у нее не было.
Гафт, пытаясь произвести впечатление на свою избранницу, пригласил ее на свой первый серьезный спектакль. Поддержать сына пришли и его родители, Иосиф Рувимович и Гита Давыдовна.
Но вечер обернулся полным провалом.
Валентин вышел на сцену, но от волнения не мог вымолвить ни слова, движения стали скованными, а реплики превратились в неразборчивое бормотание.
Апогеем этого кошмара стало его падение в оркестровую яму, сопровождавшееся оглушительным хрустом ломающейся фанеры.
После спектакля дома его ждала знакомая картина. Отец, расхаживая по комнате, в очередной раз убеждал сына бросить это «кривляние» и заняться серьезным делом, например, юриспруденцией.
Мать, охая, обрабатывала его ссадины и проклинала театр, который чуть не угробил ее ребенка.
И лишь Алена нашла слова поддержки. Прикладывая лед к его ушибам, она тихо сказала: «А знаешь, в твоем падении было что-то чаплинское. Такое неподдельное отчаяние на лице. Мне, правда, понравилось…»
Спустя месяц его действительно уволили из Театра Сатиры.
Формулировка была убийственной: «за полное отсутствие сценического обаяния».
Целую неделю Гафт не решался рассказать об этом Алене. Он продолжал свой ежедневный ритуал: брился, надевал свежую рубашку и уходил из дома, якобы в театр.
А на самом деле просто бродил по московским бульварам, репетируя свои роли перед единственными зрителями — городскими голубями.
Тиран в юбке и сбежавший жених
Все изменила встреча с Анатолием Эфросом.
Великий режиссер пригласил его в театр на Малой Бронной и подарил то, чего Гафту так не хватало, — возможность быть самим собой, не играть, а жить на сцене.
Но и эта идиллия продлилась недолго. Когда в театре возник конфликт из-за распределения ролей, Гафт, верный своим принципам, не стал интриговать и просто положил на стол заявление об уходе.
Коллеги крутили пальцем у виска: «Уходить от самого Эфроса? Он в своем уме?» Но для Валентина это был вопрос чести. Он не мог оставаться там, где искусство превращалось в компромисс.
Первоначальная романтика в браке с Аленой быстро улетучилась, уступив место ревности, ссорам из-за его поздних возвращений и жизни в крохотной комнатушке у тещи.
Но главным испытанием стал зверинец, который устроила в доме его жена. Казалось, она подбирала всех бездомных животных в округе.
Их квартира превратилась в филиал Ноева ковчега: здесь жили голуби с перебитыми крыльями, коты всех мастей и пес, которого Алена запросто сажала за обеденный стол.
«Даже тараканов и тех было жалко травить, они стали родными, — с иронией вспоминал Гафт. — Вся моя одежда была в шерсти, а в квартире стоял, скажем так, специфический аромат».
Этот брак продержался восемь лет.
В итоге Алена ушла к другому — известному киноведу Далю Орлову. Гафт, пытаясь заглушить боль, закрутил короткий роман с художницей Еленой Никитиной.
Плодом этой недолгой связи стал сын Вадим.
Правда, актер узнал об этом лишь спустя три года. Елена, будучи женщиной гордой и независимой, решила ничего ему не говорить, чтобы не навязывать ответственность.
А потом и вовсе уехала вместе с мальчиком в далекую Бразилию. Они увиделись лишь много лет спустя.
Взрослый мужчина и пожилой актер, два совершенно незнакомых человека. Для Гафта эта встреча стала одновременно и чудом, и немым укором совести. Он видел в сыне свое продолжение, свои черты, но понимал, что между ними — целая жизнь, прожитая вдали друг от друга, и эту пропасть уже ничем не заполнить.
Следующая глава личной жизни актера началась как сюжет для бульварного романа. Его брак с балериной Инной Елисеевой стартовал с оглушительного скандала: чтобы быть с Гафтом, она оставила своего знаменитого мужа, драматурга Эдварда Радзинского.
Эта наследница советской элиты была так же красива и эффектна, как и его первая жена. Но за очаровательной улыбкой скрывался железный характер.
Окружение Гафта в один голос твердило о ее деспотичности и любви к публичным скандалам. «Она же настоящий тиран в юбке, — перешептывались за его спиной. — Зачем он с ней связался, она же его съест».
Инна привыкла к роскоши и не собиралась менять свои привычки. И если она еще как-то мирилась со скромными заработками мужа, то ее родители своего презрения к «бедному актеришке» не скрывали.
Семейные обеды у тещи превращались для Гафта в изощренную пытку. «Можно мне добавки?» — однажды осмелился попросить он. «Вот когда начнете прилично зарабатывать, тогда и просите», — ледяным тоном ответила теща, демонстративно отвернувшись.
Даже рождение дочери Ольги не смогло ничего изменить. Инна продолжала вести себя как деспотичная королева, а Гафт чувствовал себя в этом доме чужим и вечно виноватым.
Когда Оле исполнилось четыре года, его терпение лопнуло.
Он молча собрал чемодан и ушел навсегда. «Я ее не любил, — скажет он потом друзьям. — Я в этом браке просто задыхался». По слухам, он настолько опасался бывшей жены, что избегал любых контактов с ней, а заодно, к несчастью, и с дочерью.
На съемках рязановского фильма «О бедном гусаре замолвите слово» разгорелся новый роман. Гафт был без ума от певицы Эльмиры Уразбаевой и совершенно этого не скрывал.
«Он пылинки с нее сдувал, на руках носил», — рассказывал продюсер картины. Тем более шокирующей оказалась развязка этой истории.
Назначили день свадьбы, собрались гости. Эльмира в подвенечном наряде ждала жениха.
А он… просто не пришел.
Спустя много лет эта история получила совершенно мистическое продолжение. В 90-е Уразбаева эмигрировала в США, взяв псевдоним Элли Мир.
А в 2019 году, появившись на одном из телешоу, она вдруг заявила: «Да, мы с Валей все-таки поженились тогда. Но это не так уж и важно». Эта фраза оставила после себя еще больше вопросов, чем ответов.
Тихая пристань Ольги Остроумовой
Впервые их пути с Ольгой Остроумовой пересеклись в 1979 году на съемках «Гаража». Тогда между ними проскочила та самая искра, которую на съемочной площадке называют «химией».
Казалось, это был лишь мимолетный эпизод. Но прошли годы, и они встретились снова. «Мы увиделись как добрые приятели, — рассказывал Гафт, — и вдруг осознали, что то давнее чувство никуда не делось. Просто судьба дала нам паузу, чтобы повзрослеть».
Но даже тогда 56-летний Гафт не был уверен в себе. Мучимый сомнениями, что он слишком стар для нее, он поступил в своем репертуаре — просто пропал на четыре месяца.
Он боролся с собственными демонами, а она, ничего не понимая, просто ждала, что телефон наконец зазвонит.
Когда они все же стали жить вместе, их жизнь мало походила на сказку. Больше трех лет они прожили в тесной квартире Ольги, где кроме них обитали еще и ее дети от предыдущего брака.
Мысль о женитьбе пришла Гафту в голову, как ни странно, из-за квартирного вопроса.
Появился шанс получить новое жилье, но для этого нужно было срочно оформить отношения.
И даже этот, казалось бы, бытовой шаг превратился в настоящий фарс.
Свадьба в больничной палате и главный крест его жизни
Как раз в это время Валентин Иосифович серьезно занемог и оказался в больнице.
И вот, однажды, в его палату, пропитанную запахом медикаментов, вошла необычная процессия во главе с Ольгой. За Ольгой следовала работница ЗАГСа и свидетели с букетами.
Так больничная пижама стала для Гафта свадебным костюмом, марш Мендельсона заменило пиканье аппаратуры, а праздничным угощением стал казенный пудинг.
«Это было похоже на какой-то абсурдный спектакль, — смеялся потом актер. — Но Оля смотрела на меня с такой любовью, что вся эта нелепость моментально ушла. Подписывая документы, я подумал, что это, наверное, и есть высшее проявление чувств — выйти за человека, когда он болен и слаб».
Как бы то ни было, такая церемония понравилась ему гораздо больше стандартной процедуры в ЗАГСе. А регистрация в больничной палате стала для их союза своего рода талисманом.
Этот брак оказался самым крепким и счастливым в его жизни.
У них не было общих детей, и их союз не был похож на классическую семью. Но именно Ольга стала для Гафта той скалой, на которую он смог опереться в самый черный день своей жизни — в 2002 году, когда его дочь Ольга сделала свой последний шаг.
29-летняя девушка просто не выдержала постоянного давления со стороны матери, Инны Елисеевой, ее унижений и скандалов.
«Я до сих пор с ней мысленно говорю, — с болью признавался Гафт. — И виню в случившемся только себя. Это мой крест на всю оставшуюся жизнь».
Они прожили вместе больше двадцати лет, до самого декабря 2020 года, когда 85-летнего Валентина Гафта не стало.
«Мне посчастливилось стать его последней любовью, его тихой пристанью, — говорила Ольга Остроумова после его ухода. — В актерском мире любовь и ненависть ходят рядом. Сегодня тебе кричат «браво», а завтра готовы растоптать. А наши чувства были проверены не аплодисментами, а самой жизнью».
И в этих словах не было ни грамма фальши. Только тихая благодарность судьбе за возможность быть вместе, за те вечера, когда можно было просто сидеть рядом и молчать, зная, что тебя понимают без лишних слов.
