— Ну как тебе наша новенькая? — раздался звонкий голос одной из театральных кумушек.
— Папина дочка, что с нее взять, — ответил хрипловатый голос постарше. — Смотри-ка, какие туфли себе позволила. На мою зарплату таких не купишь.
— А ты думаешь, она сама их купила? — захихикала третья. — У них же там в семье все на блатном положении. Отец хоть и ушел, но связи-то остались…
ЛЕНИНГРАДСКОЕ ДЕТСТВО
В июне 1956 года в семье актра Всеволода Сафонова и режиссера Валерии Рублевой родилась дочь Лена. Первые ее годы жизни прошли в Ленинграде. А чуть позже семья перебралась в Москву — туда, где кипела настоящая кинематографическая жизнь.
Девочка буквально выросла среди съемочных площадок, гримерок и кинопленок. А в детской памяти навсегда остались яркие моменты, как два Евгения — Леонов и Евстигнеев, друзья отца, смеясь, подкидывают ее в воздух.
Когда Лена подросла, ее уже можно было увидеть внимательно наблюдающей за работой оператора. Так что первые уроки будущей актрисы проходили не в аудиториях театральных ВУЗов, а здесь, в этом волшебном мире кино.
*
Тем не менее она с детства знала, что будет артисткой, но не «киношной», а театральной. Ей грезился запах кулис, живая энергетика зала, этот особенный трепет перед поднятием занавеса. Дважды Сафонова пыталась поступить во ВГИК, но оба раза неудачно. Пришлось устроиться в библиотеку, выдавать книги и копить силы для новой попытки.
СТРАННЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Именно там, среди стеллажей, и произошла случайная встреча, которая незаметно изменила жизнь будущей актрисы. Молодой человек совсем не похожий на ее окружение стал захаживать в читальный зал.
Между ними не случилось романа, просто долгие разговоры у библиотечной стойки, обсуждение прочитанного, иногда недолгие прогулки. Особенно Владимир, так звали парня, ценил ее знание французского — результат обучения в школе с языковым уклоном.
— Вы же прекрасно знаете французский, — сказал он как-то, не глядя ей в глаза. — А мне через месяц в Париж…
— Вам нужен разговорный язык, — заметила Лена. — А я учила классический вариант. Разница примерно как между…
— Как между «Войной и миром» и газетной заметкой, — подхватил Владимир, и впервые за весь разговор в его глазах мелькнуло что-то живое. — Но основы-то те же?
Девушка кивнула, смахнув со лба непослушную прядь.
— По вторникам я здесь до восьми, — сказала Сафонова, доставая из кармана карточку с расписанием. — Если успеете после работы.
Целый месяц Лена занималась с Владимиром французским, а потом он уехал. После его отъезда она снова подала документы во ВГИК. И на этот раз поступила.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Но учеба продлилась недолго. Через два года ее вызвали на закрытое заседание комиссии. Оказалось, что тот самый молодой человек из библиотеки попал в поле зрения КГБ. Лена пыталась объяснить, что их общение было чисто рабочим: она выдавала книги, иногда помогала с языком.
— Мы просто говорили о литературе, — повторяла она, чувствуя, как голос начинает предательски дрожать.
Но решение уже было принято. Формально Сафонову отчислили «за академическую задолженность», хотя настоящая причина крылась совсем в другом. На следующий день она собрала вещи и отправилась в Ленинград.
Северная столица встретила землячку неожиданно тепло. Поступление в ЛГИТМиК далось удивительно легко. Город будто помнил ее и решил возместить московскую несправедливость.
Еще во время учебы у Сафоновой стали появляться первые эпизодические роли. Там же, на съемочной площадке «Семьи Зацепиных», произошла встреча, которая должна была сделать ее счастливой…
СТЕРПИТСЯ-СЛЮБИТСЯ
Молодой актер БДТ Виталий Юшков заприметил Лену сразу и начал настойчиво ухаживать. Познакомил с родителями. И те с радостью приняли девушку сына, поселив ее в своей тесной коммуналке.
— Ну вот, теперь-то ты наша! — поцеловав будущую невестку в щеку, сказала мать Виталия.
— Две актерские зарплаты — это вам не хухры-мухры, — хлопнул по столу ладонью отец, отчего задребезжали стаканы.
Лена заставила себя улыбнуться. С приближением свадьбы ее охватывало все большее смятение. Подруги успокаивали, мол, у всех невест бывает страх, потом привыкнешь. Но она-то знала правду — это не страх, а пустота. Сердце оставалось глухим к человеку, с которым предстояло делить одну постель.
Особенно больно было думать о Юшковых-старших, простых, добрых людях, которые уже считали ее дочерью.
— Стерпится — слюбится, — шептала она себе, надевая свадебное платье.
Но народная мудрость в этот раз подвела. Через год совместной жизни между супругами выросла стена непонимания. А еще через пять брак распался окончательно.
Виталий так и не смог забыть Лену. Даже уехав в Израиль в лихие 90-е, признавался знакомым, что больше никогда не испытывал таких чувств. Но на чужбине талантливого советского актера никто не ждал. Ролей не было, жить приходилось впроголодь. Постепенно он начал спиваться, став бездомным.
ПАПИНА ДОЧКА
А вот у его бывшей жены жизнь налаживалась. Окончив институт Сафонова пришла в театр Комиссаржевской. Режиссер, очарованный ее аристократической внешностью и мягкими манерами, сразу дал добро. Но за кулисами ее встретили холодно.
Женская часть труппы тут же окрестила Лену «папиной дочкой», хотя Всеволод Сафонов к тому времени уже двадцать лет как жил в другой семье и никаких протекций для дочери не делал. Особенно усердствовали актрисы, годами ждавшие главных ролей.
Иногда до Сафоновой доносились их разговоры, хотя сама она старалась к ним не прислушиваться.
— Ну как тебе наша новенькая? — раздался звонкий голос одной из них.
— Папина дочка, что с нее взять, — ответил хрипловатый голос постарше. — Смотри-ка, какие туфли себе позволила. На мою зарплату таких не купишь.
— А ты думаешь, она сама их купила? — захихикала третья. — У них же там в семье все на блатном положении. Отец хоть и ушел, но связи-то остались.
Лена тихо опустилась на табурет, случайно задев стакан с водой. Она тут же разлилась по туалетному столику, смывая остатки румян и пудры.
— Ты слышала, как она вчера текст читала? — продолжали за стеной. — Как деревянная. Но режиссеру понравилось. Интересно, чем она ему так приглянулась?
В этот момент дверь распахнулась, и в гримерку вошла пожилая костюмерша. Увидев бледное лицо новенькой, тяжело вздохнула.
— Не обращай внимания, деточка, — сказала она, вытирая разлитую воду тряпкой. — У нас тут каждая вторая считает себя незаслуженно обиженной. Пройдет месяц, найдут новую жертву для пересудов.
Та молча кивнула, глядя на свое отражение в зеркале. В глазах стояли слезы, но она сжала зубы: только не плакать! Не перед ними. Не здесь…
КИНО
Год Сафонова пыталась вписаться в этот коллектив. Но в итоге сдалась и уехала обратно в Москву. Но и здесь в Театре киноактера, куда ее приняли в начале 80-х, сцена оставалась для нее чужой. Казалось, театральные подмостки намеренно отталкивали ее, словно чувствуя, что настоящее призвание актрисы — не сцена, а киноэкран.
И кино действительно ждало ее. 1982 год стал переломным в карьере Елены. Роль Саломеи Крушельницкой в «Возвращении Баттерфляй» Олега Фиалко оказалась тем самым редким случаем, когда актриса и персонаж словно были созданы друг для друга.
Фильм нашел отклик у зрителей, а режиссеры наконец разглядели в актрисе то, что так долго оставалось незамеченным в театре: способность жить в кадре, а не играть. А самое главное, перед ней открылись двери «Мосфильма». Работы стало много: «Софья Ковалевская», «Очи черные», остроумная комедия «Где находится нофелет?».
Но настоящий прорыв случился с «Зимней вишней», где Сафоновой досталась роль уставшей, но не сломленной матери-одиночки. К слову, после Елену назвали лучшей актрисой года и она приняла эту награду с тихой благодарностью.
АРМЯНСКИЙ ПРИНЦ
После расставания с Юшковым Сафонова не торопилась связывать себя новыми узами, хотя романы случались: мимолетные, страстные… Но без обязательств. Настоящее имя отца ее первого ребенка долгие годы оставалось тайной, пока любопытные журналисты не раскопали правду.
Оказывается, в конце восьмидесятых в жизни Лены появился некий успешный американский бизнесмен с армянскими корнями Ваче Мартиросян. Их роман развивался стремительно: ужин при свечах в столичных ресторанах, шикарные букеты, не помещавшиеся в тесной квартирке, дорогие подарки и обещания.
Сама артистка, обычно такая рассудительная, на этот раз позволила себе поверить в сказку…
Но едва срок трудового контракта Мартиросяна подошел к концу, как он, не моргнув глазом, сообщил, что возвращается к семье в Штаты. В память о себе ухажер оставил лишь дорогие часы да разбитое сердце.
Возможно все бы у них сложилось по-другому, скажи она тогда ему, что беременна. Но Лена смолчала. А когда в 1991 году у нее родился Иван, его отец уже давно жил своей жизнью за океаном. Четверть века Ваче не знал о существовании сына. Ну или предпочитал не знать. И только пять лет назад, когда правда всплыла в прессе, растерянно признался журналистам:
— С Леночкой я познакомился, когда приезжал в Москву. Но понятия не имел, что у нее есть от меня ребенок. Мне нужно связаться с ней и узнать у нее про сына.
РЕВНИВЫЙ ФРАНЦУЗ
К слову, иностранцы занимали особое место в жизни Сафоновой. После Мартиросяна был страстный и шумный американец. Потом итальянец с собственным островом у сицилийских берегов, готовый ради нее на все. Он искренне предлагал переехать к нему, но Лена отказалась. Не могла построить жизнь на расчете, без любви.
Ване не было и года, когда судьба свела ее с французским продюсером Самюэлем Лабартом. Они встретились на съемках «Аккомпаниаторши» и больше не расставались. Очарованная парижским шармом и страстными ухаживаниями, Лена вскоре приняла его предложение и вместе с маленьким сыном переехала во Францию.
Вот только за романтическим фасадом скрывалась иная реальность. Самюэль оказался патологически ревнив. И особое негодование у него вызывала актерская карьера жены, которая развивалась здесь с космической скоростью.
Безупречный французский и природный талант открывали для нее двери лучших кинокомпаний. Поклонники дежурили у дома актрисы с букетами, а режиссеры наперебой предлагали роли. Но это лишь подстегивало ревность Лабарта.
После рождения сына, Александра, ситуация обострилась. Однажды вечером Самюэль поставил жене ультиматум: «Кино или семья». И она выбрала! Собрала вещи и с Ваней уехала в Москву. Младший ребенок по решению суда остался с отцом.
ДОМОЙ!
Возвращение в Россию 90-х оказалось горьким испытанием. Киноиндустрия умирала. Но Лена хваталась за любые роли, лишь бы заработать на судебные разбирательства за младшего сына. Дорогие адвокаты, бесконечные заседания, изматывающие перелеты в Париж… Все это стало ее новой реальностью.
К сожалению, французские законы оказались непробиваемыми. Ее Саша остался с отцом. Но бедная мать не сдавалась. Она нашла слова, которые смягчили бывшего мужа, и тот позволил ей навещать сына. Встречи были короткими, но для Лены эти часы становились глотком свежего воздуха.
Она привозила ребенку русские книги, рассказывала о Москве, учила его родному языку. Всем тем вещам, которые Самюэль считал ненужными.
Иногда, провожая мать в аэропорт, мальчик цеплялся за ее руку и тихо спрашивал:
— Когда ты заберешь меня к себе?
Ее настойчивость дала плоды. Самюэль, видя, как сын тянется к матери, стал позволять более длительные встречи. А когда Саше исполнилось двенадцать, мальчик впервые прилетел в Москву на целое лето.
Больше Сафонова не пыталась создать семью, отдавая все силы работе. 110 фильмов в фильмографии, 40 главных ролей: цифры, говорящие сами за себя. В 68 лет она продолжает сниматься, доказывая, что истинный талант не зависит ни от возраста, ни от обстоятельств.
Сыновья актрисы выросли. Иван работает на «Мосфильме», переняв мамину любовь к кинематографу. Александр, оставшийся во Франции, стал успешным актером. У него своя семья, дочь — и это, пожалуй, главное утешение для Елены. Она проиграла суды, но сохранила самое важное — любовь своих детей.
